Антик с гвоздикой - Мельникова Ирина

— Мальчонка и впрямь забавный, толстоват немного и капризен, но что поделаешь, дамское воспитание. Сладости, пирожки да булочки, и опека по поводу и без повода. Туда не лезь, сюда не ходи! Не оступись, не остудись, не перегрейся! Кого ж из нас в детстве этим не изводили! Но все должно быть в разумных пределах! — Князь вздохнул. Лицо матери молодого графа Изместьева внезапно вновь явилось его взору. И он подумал, что никому несдобровать даже в том случае, если она обнаружит их тайные занятия, пускай даже на его территории.

Но ему было не привыкать рисковать. Поэтому он решительно поднялся с кресла и подошел к письменному столу, на котором трудилось несколько рулонов с картами имения: его полей и лугов, лесов и перелесков, деревень и села Завидова, а также самой усадьбы.

Григорий развернул один из чертежей. На нем был изображен участок его владений, примыкавший к озеру.

— Решил удостовериться, что дорога и впрямь тебе принадлежит? — подошел к нему Аркадий с бутылкой в руке и, присев на краешек стола, вперил слегка осоловевший взгляд в карту. Некоторое время он пристально всматривался в нанесенные на бумагу черной тушью линии чертежей. Потом вдруг наложил растопыренную пятерню на тот участок дороги, на котором произошла их встреча с коляской. Именно здесь ее чуть было не растоптал разъяренный бык.

— Послушай, ты, кажется, мечтал, что построишь яхту и будешь ходить по озеру под парусом?

— И что ж в этом предосудительного? — усмехнулся князь. — Правда, графиня грозилась не пущать на озеро моих рыбаков, но только руки у нее коротки. Северная часть озера по чертежам моя…

— Ошибаешься, мой друг, — вздохнул Аркадий. — Карты рисовали лет сто назад, если не больше, когда озеро к самой дороге подступало. А теперь, помнишь, в некоторых местах до него с версту, а то и больше. И то все топи да камыши. Отступила вода, и сильно. Так что от твоей части озера ничего не осталось, разве лишь болота кусок, в которое ты быка загнал.

— Скорее он меня загнал, — мрачно произнес Григорий. Он понял приятеля с полуслова. Озеро за последние годы и впрямь, по словам управляющего, сильно обмелело. Вода отступала, дно затягивало илом. Того гляди, через сотню лет и вовсе лужа останется на месте прежней красоты.

— Да-а! — протянул он разочарованно. — Против законов природы ничего не попишешь! Только вряд ли мои рыбачки про то знают и завтра непременно на озеро отправятся. Так что, Аркаша, первые жертвы с нашей стороны не за горами. Надо будет с управляющим поговорить. Пускай старосту предупредит, чтоб не шастали мужички по владениям графини. С нее станется им лбы забрить или кнутом по спинам пройтись.

— Мужички твои поперед тебя узнали, что озеро усадку дало, а шалить им в землях графини сам бог велел. Ее-то людишки тоже не слишком таятся. В открытую твой лес валят и уголь древесный жгут. Даже старую смолокурню, что завидовские давно забросили, для собственных нужд приспособили. Поэтому понимаешь, какая ты кость в горле у графини? — Аркадий щелкнул пальцами и весело подмигнул приятелю. — А что, если завтра с утра облаву устроить, чтобы неповадно было кому попало в твоих угодьях озоровать?

— Я Бобрыкину велел наши кордоны выставить и в лесу, и на дорогах, даже на заброшенных. — Григорий вновь прошелся взглядом по карте. — Жаль, конечно, что озеро нас покинуло. Теперь и искупаться негде.

— Ну, это ты брось! — Аркадий хлопнул его по плечу. — Вспомни, как в детстве в лазутчиков играли. Что ж, мы сторожей графини не обведем вокруг пальца и не искупаемся в озере?

— Похоже, мы игры не только в лазутчиков затеяли! — вздохнул князь. — И мне не нравится, что ты слишком весело эти события воспринимаешь. Все гораздо серьезнее, и графиня не отступит ни на йоту от своих принципов, это я однозначно понял. Пощады не следует ждать, даже если мы поведем себя как джентльмены. Что тогда говорить о лазутчиках? Она отправит нас на галеры, а то и вовсе свиней пасти.

— А я бы согласился свиней пасти, лишь бы Ксению каждый день видеть. — Аркадий лихо подмигнул приятелю и столкнул чертежи со стола. — А ну их к дьяволу! Вели лучше вина нести да закусок. А то я успел проголодаться!

Через полчаса они уже весело хохотали, вспоминая забавные случаи из своей военной службы. Ведь когда-то они служили в одном эскадроне, и под пули ходили, и под ятаган турецкий, и под палаш французский. А потом судьба разлучила их на десять лет. И никто, даже Аркадий не знал, с какой стати она забросила задиру и буяна, любителя хороших вин и красивых женщин, лихого гуляку и азартного картежника Григория Панюшева на край света, в даль несусветную, в Южную Америку, которая для большинства и вовсе страна из области детских снов и книжек с картинками. Конечно же, таинственное исчезновение Григория породило массу слухов, в том числе о его гибели на дуэли. И когда через десять лет Григорий Панюшев, живой и невредимый, возник на пороге его квартиры, Аркадий поначалу принял бывшего приятеля за привидение. Тем более что сам пребывал в глубоком похмелье, когда и не такая чертовщина может привидеться.

— Свят, свят, свят! — крестился он дрожащими от страха пальцами, ахам все отступал и отступал в глубь комнаты, туда, где над кроватью висел образ Николы-чудотворца, покровителя всех воинов, даже тех, что в отставке, в которой Аркадий пребывал более года.

— Да полно тебе, Аркаша! — расхохоталось «привидение», и только тогда Аркадий опустил руку с сомкнутыми для крестного знамения пальцами. Этот смех нельзя было спутать ни с чьим другим. Единственный человек на земле мог смеяться столь раскатисто и заразительно. И он стоял перед ним, загорелый до виноградной синевы, с озорно блестящими глазами и растянутыми в улыбке губами.

— Что, Аркаша, уже не чаял меня увидеть живым? — спросил его Григорий, когда приятели наконец обнялись и расцеловались по старому обычаю троекратно: на славу, на удачу, на любовь!

— Ну, ты и чертушка! — Вместо ответа тот хлопнул его по плечу. — Где тебя носило? Даже мне не соизволил сообщить, куда так внезапно исчез.

— Были дела! — туманно сказал Григорий и уселся на единственный стул.

Аркадий пробежался глазами по многочисленным бутылкам и вздохнул. Все они были пусты, как и его карманы. Нежданно свалившегося на его голову приятеля угостить было нечем. Аркадию стало неимоверно стыдно. Только сейчас он почувствовал, насколько худо и неудобно быть бедным!

Но Григорий понял его замешательство и крикнул:

— Эй, Антоньо!

На пороге появился рослый и широкоплечий парень в кожаных штанах и в шляпе с прямыми жесткими полями, смуглый и усатый. Сняв шляпу, он слегка склонил голову: