Нам не жить друг без друга - Клейпас Лиза

Грифон избегал девственниц. С ними беды не оберешься, они его не привлекали. Как это может быть? Ведь она замужняя женщина! А может быть, это не так? Он взял ее лицо обеими руками и заглянул в глаза.

– Кто ты такая, черт тебя побери? – спросил он. – Ты не жена Филиппа, ты девственница! Объясни мне, в чем дело!

Селия испуганно сжалась. Ей было больно… а его ярость пугала. Он шевельнулся, и она вскрикнула. Из-под опущенных ресниц покатились слезы.

Прерывисто дыша, Грифон выпустил из рук ее лицо.

– Отвечай мне, черт возьми!

Она застонала и отвернулась.

Грифон и сам не знал, что делать дальше. Несмотря на немалый опыт, ему никогда не приходилось иметь дело с девственницами. Он не хотел, чтобы ей стало еще больнее.

– Не надо, – шепнул он. – Не надо двигаться.

Наклонившись, поцеловал в лоб между бровей и долго не отрывал губ.

Теплые губы оказали на Селию странное действие, и она понемногу расслабилась.

– Тебе следовало предупредить меня, – сказал он. – Я вел бы себя по-другому. – Он заложил ей руки за голову. – Пусть они остаются там, малышка. И не шевелись.

Оторвав губы от ее лба, он осторожно подул на влажную кожу. Селия тихо охнула, почувствовав, что он проникает еще глубже. Кончики его пальцев гладили ее лицо, потом их сменили его губы. Осторожно, дюйм за дюймом, он начал выходить из ее тела. Селия протестующе застонала, почувствовав себя опустошенной, покинутой.

Руки его скользнули по ее телу, и она с готовностью выгнулась, отдаваясь ласкам. Волна удовольствия пробежала от плеч куда-то под колени. Он протиснулся еще на несколько дюймов в пульсирующую плоть, постепенно растягивая ее. Она вздрогнула от боли.

– Смотри мне в глаза, Селия.

Она взглянула ему в глаза, завороженная глубокой синевой. Боль затихла, и она больше не протестовала, когда он вошел в нее. Время остановилось, и они остались вдвоем в огромном мире.

Селия наслаждалась его близостью, в отчаянии думая при этом, что ей следовало бы кусаться и царапаться, а не таять от ласк. «Я, наверное, лишилась разума, – думала она, – я не хочу его». Но он заставлял ее получать удовольствие, сводя с ума нежными поцелуями и прикосновениями. Она запустила пальцы в его волосы, и ее бедра приподнялись ему навстречу.

Сладкий, смешанный с болью восторг, который испытывала Селия, озадачил ее. Но уже в следующее мгновение она забыла обо всем на свете в упоении наслаждения.

Угольки удовольствия еще долго тлели и вспыхивали после того, как все закончилось. Она лежала в его объятиях, ощущая глубокий покой, и ничто не нарушало его. Даже чувство вины. У нее не было сил, чтобы разбираться в своих чувствах, – она слишком устала. Он так и не разомкнул теплое кольцо рук, и Селия погрузилась в сон.

Ей казалось, что воды темной реки медленно несут ее по течению. Селия не знала, сон это или явь. Единственной реальностью были нежные руки и твердые, знающие свое дело губы. Ее колени раздвинулись сами, и она почувствовала, как его сила вливается в ее тело.

Позднее Селия станет презирать себя за то, что позволила этому случиться во второй раз, но в то мгновение она вся растворилась в нем, желая его так сильно, как еще не желала ничего на свете.

* * *

Было раннее утро, когда Селия крадучись выбралась из домика, накинув опротивевшую черную рубаху. Грифон еще спал, и она боялась разбудить его. У нее не было ни моральных, ни физических сил встретить его взгляд. Она побрела к берегу озера, ощущая непривычную боль между ног. Эта боль напомнила ей о событиях прошлой ночи, и лицо ее вспыхнуло.

Ничто из всего, что она прочитала в книгах, подслушала из разговоров, из того, чему учила церковь, – ничто не подготовило ее к тому открытию, которое она сделала прошлой ночью. Селия твердо знала одно: порядочная женщина не должна испытывать удовольствия от близости даже с собственным мужем. И уж конечно, не было никакого оправдания тому, что она так страстно ответила на ласки чужого мужчины. А Грифон был не просто чужим мужчиной, он был пиратом, убийцей и грабителем. Ей стало дурно от чувства собственной вины. Страшно подумать, как низко она пала. Ведь не прошло и трех дней после гибели Филиппа! Она ненавидела себя за это – даже больше, чем ненавидела Грифона.

Сбросив рубаху, Селия принялась смывать с бедер засохшую кровь, едва сдерживая слезы. Нет, теперь она не имеет права плакать, она не может позволить себе такой роскоши. Она сама в ответе за то, что сделала прошлой ночью. И этот грех ей не удастся замолить за всю оставшуюся жизнь.