В плену сомнений - Мартин Дебора

Томясь от отчаяния, Джулиана отбросила подушку. Отец наверняка до сих пор гневается. Но было ли достойно столь ужасного гнева ее невинное приключение? Разве стоило оно того невыносимого унижения, которое Джулиане пришлось испытать перед Рисом, а затем и того хуже — быть заточенной в полном одиночестве?

Джулиана со вздохом сцепила руки под подбородком. Да, наверно, стоило. Один-единственный поцелуй, подаренный Рисом, стоил всех этих страданий.

Возможно, ей следовало бы сейчас обвинять этого сладкоречивого валлийца во всех несправедливостях. Он ведь не только навлек на нее отцовский гнев, но и заставил ее солгать или, точнее, утаить правду. Отец уже попытался выведать у нее, что она делала на сборище радикалов и как она туда попала, но Джулиана не проговорилась. Как же она могла выдать Летицию, Риса и всех остальных? Сделать это было выше ее сил, как бы там ни гневался ее отец, какие бы проклятия ни насылал на ее голову, чего бы ни делал, чтобы узнать побольше о мистере Вогане.

Скорее всего ей не придется больше увидеть Риса. Да и как при сложившихся обстоятельствах это могло быть возможно? Если бы можно было передать ему записку, объясниться…

В бессилии Джулиана тнула кулаком подушку. Даже если бы она нашла способ передать записку, что ей было сказать в свое оправдание? Что она возомнила себя простой валлийской девушкой, которой дозволено целоваться с кем попало? И это было бы очень близко к истине. Сейчас ей больше всего хотелось быть простой кухаркой, а не леди Джулианой Сент-Албанс, дочерью английского графа.

Она рассеянно оглядела свою огромную комнату. Неяркий свет, падавший от зажженного канделябра, отражался на блестящей поверхности мебели. Блеск тщательной полировки отвлекал внимание от потрепанных складок портьер, от пожелтевших от долгого пользования простыней. Даже огромная кровать под балдахином, сработанная из дорогого красного дерева и украшенная изящной драпировкой с индийской вышивкой, свидетельствовала о былом финансовом могуществе графа Сент-Албанса, не пожалевшего средств на устройство дочериной спальни.

Но пусть его кошелек нынче и поистощился, отец Джулианы не забывал, что занимает высокое положение в обществе, а также имел твердые убеждения насчет того, с кем его дочери должно целоваться, а с кем нет. В его представлении опальный и обедневший валлийский экстремист здесь не мог иметь никаких шансов.

Неожиданно распахнувшаяся дверь заставила Джулиану вздрогнуть. В комнату вошла мать и присела на кровать рядом с дочерью.

— Я пришла проверить, как ты здесь. Надеюсь, ты уже осознала, за что твой отец наказал тебя?

Удержавшись от оправданий, которые могли бы еще больше усугубить ее вину в глазах родителей, Джулиана не ответила.

— Пойми, дорогая, отец желает тебе только добра. Если ты хочешь удачно выйти замуж, то должна научиться сдерживать свои глупые желания. Нельзя же поступать, как тебе заблагорассудится. Ведь всегда найдется мужчина, который… — Мать неожиданно замолчала, поджав губы.

— Который что?

Нервно теребя краешек простыни, графиня наконец собралась с духом и произнесла почти шепотом, словно выдавала страшную тайну:

— …применит к тебе силу.

В глазах Джулианы отразился ужас: Летиция никогда ей об этом не рассказывала!

— Ты хочешь сказать, что он побьет меня?

Джулиана никогда не рассматривала отцовские тумаки как применение силы. Он всего лишь наказывал ее за недозволенные, с его точки зрения, проступки; но сейчас она все же чувствовала некоторое облегчение от того, что на сей раз ей удалось избежать наказания.

— Не совсем так. — Вымученная улыбка тронула губы графини, а руки ее тем временем неустанно мяли край простыни. — Иногда мужчина может по-разному применять силу к женщине. Он может дотрагиваться до нее… — Мать, по-видимому, с трудом подыскивала точные слова.

— Ты хочешь сказать, целовать ее? — с надеждой спросила Джулиана.

Мать удивленно поглядела на нее.

— Откуда ты это знаешь?

— Я… я видела, как это делала Летиция, — смущенно пробормотала Джулиана.

Графиня вздохнула с видимым облегчением.

— Твоя горничная ведет себя слишком вольно для незамужней девицы. Но что там говорить, она же — валлийка.

А что тут такого, что она — валлийка? Этот вопрос с недавнего времени очень занимал Джулиану.

— Разве только валлийские женщины позволяют себя целовать?

— Никогда английская женщина, — ответила мать строго, — не позволит себя целовать до тех пор, пока она не обручена, и то, разумеется, только под присмотром. Лишь замужние дамы дозволяют своим мужьям целовать себя… и трогать. — Дрогнувшим от смущения голосом графиня продолжала: — Основная опасность состоит в том, что мужчины никогда не соблюдают эти правила. Они просто не могут сдерживать свои… сильные чувства. Поэтому именно женщины должны уметь держать себя в руках и не позволять этим чувствам взять верх над собой.