Бумажный тигр - Райс Патриция

Трудиться? Это в каком же смысле? — невинно переспросил он, наверняка зная, что мисс Джорджина Хановер и не догадывается о том, какой намек он вкладывает в этот вопрос.

В ее прищуренных глазах мелькнуло подозрение, но поскольку он все-таки принял приглашение, она несколько смягчилась:

— Я не представляю себе, каким образом газетчики добывают информацию. Конечно, если вы выйдете на улицу и начнете молотить всех подряд, как мистера Эгана, рано или поздно кто-то из прохожих проговорит ся. Но не лучше ли удовлетворить свое любопытство, сидя за обеденным столом в хорошей компании?

— Вы там будете? — спросил он, играя карточкой.

— Да, мы с Питером приглашены, — ответила она и тут же нахмурилась, чтобы он, чего доброго, не начал смеяться.

— Прекрасно. Наконец-то я познакомлюсь с вашим э-э… женихом. Впрочем, повторяю, наше знакомство может состояться уже сегодня.

«Его, похоже, совершенно не волнует, что Питер может как следует поколотить его. Почему он улыбается? Это же глупо!»

Я советую вам на время укрыться где-нибудь после того, как газета разойдется по городу. Питер крепче вас. Не думайте, что с ним все пройдет так же просто, как с мистером Эганом.

Дэниел сложил карточку и сунул в карман брюк.

Я не драчун, мисс Хановер, и если все-таки приходится применять физическую силу, я не получаю от этого удовольствия. Рассчитываю на благоразумие мистера Маллони. Честное слово, не хотелось бы доводить дело до выяснения отношений при помощи кулаков, но прятаться я не стану.

«Неужели он думает, что Питер позволит ему побить себя? Хотя…» Тут Джорджина вспомнила широкие плечи и мускулистые руки Дэниела и прикусила язык. Положим, сравнивать было не с чем. Она не знала, как выглядит без одежды Питер, и, откровенно говоря, не хотела об этом думать.

Несколько оправившись от растерянности, она хотела уже отчитать его, как вдруг на лестнице поднялся невообразимый шум и раздался детский голос:

Я привел ребят, мистер Мартин! Уже можно?

Пустой дом внезапно ожил. Из-за двери слышались веселые крики, свист, лестница заходила ходуном под ногами многочисленных гостей. Обернувшись к двери, Джорджина увидела ввалившихся в комнату грязных мальчишек. Их было с десяток. В глаза ударило многоцветье плисовых штанов, подтяжек, шортов, незаправленных рубах и кепок. Комната будто сразу уменьшилась в размерах.

— Так, у меня как раз выходит первая напечатанная партия. Советую бежать к фабрике — сейчас рабочие пойдут на обед. Вторую партию понесете в центр. Я хочу, чтобы к вечеру газета разошлась по всему городу.

Джорджина пребывала в своего рода оцепенении и удивленно наблюдала за Дэниелом, который принялся вовсю командовать прибывшими ребятами. Двоих поставил у станка, чтобы они принимали выползающие готовые номера газеты, другие складывали каждый лист вчетверо, третьи мастерили сумки для самых маленьких. Одновременно Дэниел рассказывал, как лучше всего продавать газету. Одни и те же вещи ему приходилось повторять снова и снова, так как не все мальчишки схватывали на лету.

«Воистину у него ангельское терпение…» — дивилась про себя Джорджина.

Наконец до всех дошло, что номер у Дэниела стоит один пенни, а продавать газету следует за два, таким образом выручая на каждом экземпляре по монетке. В глазах мальчишек загорелся огонь нетерпения. Тут Джорджина заметила какого-то малыша, который все никак не мог пробиться к Дэниелу сквозь толпу своих более рослых друзей. Взяв почтовую сумку и набив ее номерами газеты, она передала ее ему поверх голов. Веснушчатая мордашка расплылась в широкой улыбке, и Джорджина заметила, что у мальчишки отсутствуют два передних зуба.

— Спасибо, мисс, — шепелявя крикнул он — и был таков.

Джорджина активно включилась в работу, следя за тем, чтобы каждому из разносчиков выдавалось одинаковое количество экземпляров. Дэниел получил возможность вернуться к станку. Наконец комната опустела, но тишина длилась недолго. Вскоре из города, зажимая в грязных кулачках монеты, стали подтягиваться первые мальчишки, распродавшие свои номера и желающие получить еще.

Джорджина по справедливости делила выручку на две части, одну из которых откладывала для Дэниела, а другую оставляла разносчику и выдавала ему новую пачку газет.

«Неужели он всерьез надеется начать свое дело на этих жалких грошах? — недоумевала она. — На такие деньги не купишь не то что новый станок, но даже бумагу. Надеюсь, он отдает себе в этом отчет и что-нибудь придумает».