Бесценный выигрыш - Картленд Барбара

— Я надеюсь, что дядя Хьюго не уедет, пока я… не увижу всего.

— Позвольте мне успокоить вас. Насколько мне известно, ваш дядя готов задержаться в Миере по крайней мере на неделю, — сказал герцог.

— Я на это и рассчитывала! — радостно воскликнула Лорена. — О благодарю вас, ваша светлость! Благодарю вас за то, что вы пригласили меня!

— Если я скажу, что мне это очень приятно, мои слова прозвучат банально, не более как простая вежливость, но в данном случае это истина.

Лорена улыбнулась ему так, словно он преподнес ей какой-то чудесный подарок, и намазала себе маслом еще кусочек хлеба.

«Она непосредственна и естественна, как ребенок», — подумал герцог, пока его экипаж приближался к церкви.

Он вспомнил, как вчера по дороге домой, когда перед ними открылась панорама Миера, Лорена сказала:

— Нам действительно уже пора вернуться? Я бы хотела… скакать дальше и дальше, много часов подряд.

— У вас еще есть время впереди.

— Да, я знаю, — ответила Лорена. — Но все равно, я бы хотела… чтобы время остановилось. Что-то в ее голосе заставило его спросить:

— Мне кажется, вы даете мне понять, что у вас были какие-то опасения или робость по отношению к тем, с кем вам предстояло здесь встретиться?

«Такое чувство у молодой девушки было бы вполне понятно, — подумал он, — и разве не этого все мы от нее ожидали?»

И все же она вела себя совсем не так, как предсказывал Арчи Карнфорт.

— Мама всегда говорила, что застенчивость — это проявление эгоизма: человек думает о себе вместо того, чтобы думать о других, — сказала Лорена.

— Но все же, — продолжал настаивать герцог, — вы испытывали некоторую застенчивость сразу после приезда?

— Какое-то смущение у меня было, — призналась Лорена. — Но когда я увидела… вас, я забыла обо всем.

— А почему именно меня? — спросил герцог.

— Потому что вы оказались таким, каким я воображала себе владельца сказочного дворца. Ведь мистер Гиллингэм говорил мне, что Миер — это сказочное место.

— Я рад, что не разочаровал вас.

— Нет, нет, вы были именно таким, как я ожидала, и все остальное тоже — сверкающие драгоценностями красавицы с лебединой грацией в движениях, множество цветов, великолепный ужин, коллекция превосходной живописи — я никогда этого не забуду! — Ее лицо светилось от восхищения, когда она перечисляла все это.

Вспоминая теперь ее слова, герцог подумал, что ей все окружающее должно было казаться картиной, и Элстон понял, что ни он сам, ни его гости не были для нее обычными людьми.

Как ребенок, зачарованный идущим на сцене спектаклем, Лорена была поглощена всем, что она видела и слышала, не воспринимая это как реальность, частью которой она сама являлась.

Герцог не мог сказать, почему он думал именно так, но ему казалось, что каким-то таинственным образом он мог читать ее мысли и переживать ощущения, которые Лорена пыталась выразить словами.

Он не заметил, как экипаж уже оказался у церкви. Священник в белом стихаре ожидал герцога у входа, чтобы проводить его к огромной резной скамье, находившейся вблизи алтаря Элстон вышел из экипажа и протянул ему руку.

— Доброе утро!

— Доброе утро, ваша светлость! Для нас большая честь возносить молитвы нашему господу вместе с вами.

Это официальное приветствие всегда звучало в подобных случаях. Не дожидаясь ответа, священник пошел впереди, а герцог последовал за церковным служителем по проходу между скамьями, заполненными челядью из Миера и немногочисленными деревенскими жителями.

Поскольку он только что думал о Лорене, то даже не удивился, увидев ее на передней скамье.

Опускаясь на бархатные подушки кресла, украшенного фамильным гербом, герцог увидел, что Лорена, закинув голову, рассматривала прекрасный витраж над алтарем.

На ней было легкое муслиновое платье, потому что, несмотря на ранний час, было уже довольно жарко. Волосы девушки прикрывала шляпка с отогнутыми полями, в которой она приехала. Эта шляпка походила на нимб и придавала ей очень юный вид.

На герцога девушка даже не взглянула. «Интересно, заметила ли она мое присутствие», — подумал он, и ему снова пришло в голову, насколько она непредсказуема.

Он не мог себе вообразить, чтобы любая другая женщина, оказавшись рядом с ним даже в святом месте, не стала бы бросать на него многозначительные взгляды, подчеркивая всем своим видом не только собственную женственность, но и личный к нему интерес.