Наваждение страсти - Крейг Джэсмин

Шарлотта спокойно перебила слугу:

– Этого не может быть. Ведь они напали на него. Да и потом, раненый не представляет никакой опасности. Ни для нас, ни для кого другого. Давайте не будем долго рассуждать и заберем его. Том, занесите с Гарри беднягу в экипаж.

Но едва Том и Гарри начали протаскивать покрытое одеялом бесчувственное тело в узкую дверь кареты, тетушка Аделина разразилась серией нервических восклицаний. Том наклонился, чтобы поправить одеяло, и Шарлотта обратила внимание на струйку крови, сочившуюся из пулевой раны на плече незнакомца.

Попытка Тома укрыть раненого одеялом оказалась безуспешной: оно было слишком коротким, чтобы прикрыть и широкую волосатую грудь, перепачканную кровью, и длинные ноги в расшитых льняных подштанниках. Одна из двух неподходящих для девичьего взора частей тела должна была остаться на виду. В конце концов, Шарлотта решила, что молодой человек более нуждается в тепле, чем в соблюдении благопристойности. Она подтянула одеяло к самому подбородку раненого и приказала кучеру как можно быстрее возвращаться к дому. Леди Аделина стыдливо вспыхнула и отвела взор.

Как только экипаж тронулся с места, раненый пошевелился и застонал. Он напрягся из последних сил, но уже через несколько секунд тело его обмякло, и молодой человек снова потерял сознание. К несчастью, последним усилием незнакомец забросил длинную мускулистую ногу на любимую юбку леди Аделины, а затем его босая ступня коснулась ноги Шарлотты и остановилась чуть выше лодыжки. Посмотрев вниз, леди Аделина обнаружила, что лишь шерстяной носок отделяет ее голень от обнаженной мужской плоти. Это оказалось последней каплей, переполнившей ее душу, и без того испытавшую за день немало переживаний. Тетушка взвизгнула и, словно ошпаренная, отдернула ногу. Потом, побледнев, схватилась за сердце и без чувств распростерлась на сиденье.

Шарлотта вздохнула и в который раз задала себе риторический вопрос: неужели у женщин нет более серьезных поводов для переживаний? Она решительно оторвала лоскут от своей нижней юбки и одной рукой прижала его к ране, а другой пошарила вокруг в поисках сумочки. Вынув из сумочки флакон с ароматическими солями, Шарлотта зубами выдернула из него пробку и, стараясь не побеспокоить раненого, поднесла флакон к тетушкиному носу.

Леди Аделина несколько раз глубоко вздохнула, закашлялась и открыла глаза. Она поморгала, с рассеянным видом взмахнула носовым платком и обреченно посмотрела на племянницу.

– Дорогая, – прошептала она, – он все еще здесь? А я-то надеялась, что это лишь дурной сон.

Раненый неожиданно поднял руку и… опустил ее на грудь Шарлотты. Леди Аделина вздрогнула. Шарлотта поспешно протянула ей флакон с ароматическими солями, но тетушка отвела ее руку и с нескрываемым удивлением посмотрела на племянницу.

– Боже милосердный! Шарлотта, он такой… такой мускулистый! И смуглый. Кто его знает, может, он цыган, разбойник или даже… убийца! Почему ты не приказала Гарри посидеть здесь и последить за ним? Детка, ты совсем не думаешь о своей репутации.

– Я не понимаю, как раненый человек может повредить моей репутации.

– Но он же обнажен! – воскликнула леди Аделина. – Дорогая девочка, ты ведь держишь на руках обнаженного мужчину! А его голова?! Неужели ты не замечаешь, что она лежит… э-э-э… самым неделикатным образом?

– Но, тетя, я положила его голову себе на колени, потому что так удобно, ведь я должна прижимать к ране этот кусок ткани. И почему вы говорите, что он обнажен? Разве вы не видите, что молодой человек в подштанниках?

Леди Аделина ярко покраснела.

– Боже, Шарлотта, боюсь, я тебя совсем не понимаю. Как ты можешь без тени смущения произносить столь неприличные слова?

– Не знаю, – серьезно ответила Шарлотта. – Наверное, дело в том, что я была единственной девочкой в семье и росла среди пятерых братьев. Мне уже исполнилось шестнадцать, когда мама решила послать меня в школу. Наверное, это было поздновато, чтобы становиться настоящей леди. К тому времени Гил научил меня ездить верхом, а Адриан – стрелять. С Джоном мы всегда ходили на рыбалку, с Джорджем вели семейные счета, с Эдвардом занимались латынью… У меня совсем не было времени, чтобы приобретать манеры светской дамы.

– Но ты могла хотя бы постараться, – вздохнула леди Аделина. – Какой смысл быть одной из самых красивых девушек графства Кент, если ты не прилагаешь ни малейших усилий для поисков подходящего жениха? Какой вообще смысл делать что-либо, если ты намерена остаться старой девой?