Ручей любви - Ховард Линда

Он бы в меньшей степени раздосадовал ее, думала Ди, если бы купил две рубашки: одну в качестве замены испорченной им, а эту вздорную вещь для своего собственного удовольствия. Он мог думать все, что угодно, но она действительно нуждалась еще в одной теплой ночной рубашке.

Она высказала ему это на следующий день, едко заметив, что она могла бы продолжать пользоваться его рубашками, у которых по крайней мере имелись рукава. С дьявольским блеском в голубых глазах, он улыбнулся.

— Ты мне нравишься в любом виде, — сказал он.

Прошло еще два дня, прежде чем Ди поправилась, в достаточной степени, чтобы одеться самостоятельно и начать выполнять домашнюю работу. Она доила одну из коров, когда прибыл Лукас. Он ничего не сказал, а только помог закончить дойку и перенес молоко в дом. Обе его рубашки, выстиранные и аккуратно выглаженные, были сложены на столе. Он вышел и вернулся еще с одним свертком.

— Чтобы тебе было тепло, когда я не смогу согревать тебя, — произнес он, усмехнувшись и бросив ей сверток.

Она развернула упаковку, слегка опасаясь, что этот его выбор окажется еще более неподходящим, чем предыдущий. Но мягкая белая рубашка из хлопка оказалась как раз тем, что ей было нужно. Длинные рукава, высокий вырез, мелкие складочки на груди, застежка, доходившая почти до пояса, — все это очень понравилось Ди, и она признательно улыбнулась Лукасу, благодарная за его заботу.

— Интересно, что думает миссис Ворли по поводу, твоих покупок? — задумчиво произнесла она, пытаясь представить себе суровое лицо этой дамы в момент, когда Лукас покупал у нее шелковое женское белье. Но где на самом деле он купил шелковую ночную рубашку? Она не знала ни одного торговца в Проспере, который держал подобный товар. Он должен был специально заказать ее на Востоке или в Сан-Франциско, на что у него, конечно, не хватило бы времени.

— Миссис Ворли ничего не думает об этом, — раздраженно сказал Лукас. — Эта ночная рубашка принадлежала моей матери.

Ди отметила, что он не объяснил, откуда взял шелковую.

Лукас забросил свои собственные дела из-за того, что навещал ее, и теперь, когда она снова на ногах, он должен был несколько дней посвятить своему хозяйству.

— Некоторое время я не смогу посещать тебя, — предупредил он. — Ради Бога, будь осторожнее.

— Я осторожна. В конце концов, это первый несчастный случай со мной.

— Но он мог стать последним, если бы ты сломала шею.

— И лишила бы тебя повода для выражения недовольства? — любезно поинтересовалась она. — Я бы так никогда не поступила.

— На следующей неделе будет весенний пикник с танцами, — сказал он, думая о будущем и игнорируя ее колкость. — Если я не выберусь к тебе раньше, то увидимся там.

— Сомневаюсь в этом. — ответила она. — Я не посещаю весенние танцы.

Он бросил на нее мрачный взгляд:

— Почему?

— А зачем?

— За тем, чтобы поддерживать отношения со своими соседями.

— Если бы я сделала это, то кто-то — я имею в виду, какой-нибудь мужчина — решил бы, что я захотела стать более дружелюбной, чем прежде. Мне кажется, проще никому не давать повода.

— Ты могла бы общаться с женщинами.

Она громко рассмеялась:

— Какая несчастная женщина захочет, чтобы я отнимала у нее время? Люди ходят туда, чтобы развлекаться или флиртовать, а я не гожусь ни для того, ни для другого. Кроме того, я теперь буду занята и действительно не смогу потратить день впустую, поскольку потеряла так много времени на этой неделе.

Лукас хмурился, рассерженный тем, что она так мало позволяла себе в жизни. Он рассчитывал потанцевать с ней, почувствовать, как ее длинные, сильные ноги прикасаются к его ногам. В суматохе никто бы не обратил на них внимания.

— Я хочу, чтобы ты пошла, — упрямо настаивал он. — Надень свое лучшее платье и хоть раз забудь об этой проклятой ферме.

— Нет, — произнесла она. — Больше никаких оправданий, никаких объяснений, просто — нет.

Лукасу не понравился ее отказ.

— Если тебя не будет на пикнике, — сказал он, — я приеду за тобой.

Глава 7

Утро в день пикника выдалось превосходное. Солнце вставало в торжественном золотом сиянии над увенчанными снежными шапками вершинами далеких гор. Оливия видела восход солнца, потому что встала уже на рассвете. Ей нужно было проследить за сотней мелочей. Раньше Оливии всегда нравились праздничные суета и волнение, но в этом году у нее было совсем иное настроение. Она страшилась дня, когда состоится пикник, не имея никаких серьезных причин для этого. Возможно, эта подавленность была вызвана тем, что Оливия потеряла надежду. Будущее всегда представлялось ей счастливым, радостным и светлым. Но за последние месяцы она потеряла веру в свое счастье.