Побудь со мной - Ховард Линда

Блейк побледнел, пот градом катился по его лицу, пока Диона устанавливала бесполезные ноги в жесткую позицию.

- Сейчас, - сказала она мягко, - перенесите свой вес. Позвольте ногам держать вас. Вы можете упасть, но ничего страшного. Все падают на этой стадии.

- Я не упаду, - мрачно пообещал Блейк, откидываясь всем корпусом назад и сжимая губы. Он продолжал поддерживать себя при помощи рук, но все же оперся на ноги и зарычал.

- Вы не сказали, что это больно! - запротестовал Блейк сквозь зубы.

Диона резко посмотрела вверх, лицо пылало от волнения.

- Это больно?

- Чертовски! Горячие иголки…

Диона испустила радостный вопль и потянулась к Блейку, но, вовремя вспомнив о его шатком равновесии, отпрянула. Глаза наполнились непрошенной влагой. Диона не плакала с тех пор, как была ребенком, однако сейчас счастье переполняло ее, и она оказалась беспомощна перед подступившими слезами. Заморгав, попыталась прогнать их. Все же несколько капель просочились между черными ресницами, подобно расплавленному золоту, когда Диона робко улыбнулась Блейку.

- Вы осознаете, что это значит?

- Нет, а что? - пропыхтел он.

- Нервные окончания работают! Все получилось! Массаж, упражнения, бассейн… ваши ноги! Вы не понимаете? - выкрикивала она, чуть ли не прыгая на месте.

Его голова дергалась вслед за движениями Дионы. Все краски отлили от лица, отчего глаза стали походить на ярко-синие угольки.

- Скажите это! - прошептал Блейк. - Объясните мне!

- Вы будете ходить! - воскликнула Диона. Она больше не смогла сдерживать слезы, и они потоком заструились по ее щекам, затуманивая взор. Диона смахнула влагу тыльной стороной ладони и сквозь пелену усмехнулась.

- Вы будете ходить, - повторила она.

Черты Блейка исказились от неуемной радости, он отпустил брусья и потянулся к Дионе, падая вперед ,поскольку без опоры не смог удержаться. Диона поймала Блейка, крепко обвив руками. Но теперь он был слишком тяжел для нее. Она пошатнулась под его весом и осела на пол. Блейк навалился сверху и уткнулся носом в ее шею. Сердце Дионы совершило ощутимый прыжок, ледяной ужас превратил кровь в едва текущую вялую реку.

- Нет, - прошептала она. Все мысли разом покинули ее, и Диона уперлась ладонями в плечи Блейка, чтобы оттолкнуть.

Он странно дрожал. И слышался какой-то звук… другой звук, не такой, как в ее кошмарах.

А потом, будто по щелчку выключателя, комната из темной превратилась в светлую. Диона поняла, что это Блейк, а не Скотт. Скотт причинял ей боль, Блейк - никогда. И непонятный звук был его всхлипываниями.

Блейк плакал. Он не смог остановить слезы счастья так же, как и Диона мгновением раньше. Тяжелые хрипы рвались из его груди, смывая два года мучений и отчаяния.

- Мой Бог, - шептал он потрясенно. - Мой Бог.

Внутри Дионы словно прорвалась плотина. Страданий целой жизни, в течение которой ей приходилось держать себя в руках, не имея рядом никого, к кому можно обратиться за утешением, никого, кто обнимал бы ее, пока она плачет, стало вдруг слишком много. Огромный иссушающий ком поднялся к горлу и вырвался приглушенными душераздирающими рыданиями.

Тело Дионы вздрагивало, золотистые глаза были полны влаги. Первый раз она плакала не в одиночестве, и это оказалось выше ее сил. Диона едва терпела горько-сладкую муку и радость происходящего, но в то же время чувствовала, как что-то в ней меняется. Такая простая вещь, как возможность плакать вместе, сломала стену, удерживающую Диону в изоляции от остального мира. Люди видели только внешнюю оболочку. Диона никогда и никому не позволяла стать ей слишком близким, разглядеть за маской женщину, которая пережила так много горя и боялась, что это случится вновь. Она успешно выстроила защитные барьеры, но Блейку поразительно легко удалось миновать их.

Он отличался от всех мужчин, которых знала Диона. Блейк был способен на любовь. Одновременно и бесшабашный сорвиголова, и деятельный бизнесмен. Но что важнее всего - Блейк нуждался в ней. Другие пациенты тоже нуждались в ней, но исключительно как во враче. Блейку же требовалась именно она- Диона, потому что только благодаря силе воли и упорству она оказалась в состоянии помочь ему, используя весь свой опыт и знания. Она не могла припомнить никого, кто бы ощущал необходимость именно в ней.