Антик с гвоздикой - Мельникова Ирина

Тот огорченно развел руками. Полное лицо его перекосилось, словно бедняга только что отведал прокисшей браги.

— Не вели казнить, Наталья Кирилловна! Хотел вкруговую объехать, но дальше мельницы не пропустили. Везде заставы стоят! Схватили, как татя какого, хотели в грязи извалять, будто неведомо им, кто я таков. Кое-как откупился. — Управляющий крякнул и отвел взгляд. — Я попросил их в само Завидово меня доставить, чтоб у Кузьмы Ильича разузнать, что там князь затеял. Только он сам легок на помине, объявился.

— Это Бобрыкин, что ли? Управляющий князя? — поинтересовалась графиня.

— Он, он, — закивал головой, как колодезный журавль, Корнила Матвеевич. — Кузьма ведь хорошо вас знает и завсегда к нам с большим уважением относился. А тут будто червяка навозного проглотил. Велел меня отпустить, но в следующий раз, сказал, что непременно меня выпорют, как всякого, кто границы имения переступит. Я взмолился, дескать, дозволь, Кузьма Ильич, с князем повидаться. А он коню под ноги сплюнул и сказал, что его светлость тольки-тольки проснулись и велено их не тревожить. И вообще, чтобы я скорее проваливал с его глаз долой. А то, мол, не дай бог Григорий Александрыч отправятся проверить кордоны и увидят, что люди графини разгуливают по его землям, тогда ему, Кузьме, зна-читца, головы не сносить.

Управляющий обиженно шмыгнул носом и провел под ним кулаком, оставив на потном лице грязную полосу.

— Все у тебя? — спросила строго графиня.

Корнила Матвеевич еще больше сгорбился, потому что следующая новость, которую он привез своей хозяйке, оказалась и вовсе хуже некуда.

— На обратном путе, — он с опаской посмотрел на насторожившуюся графиню, — встретил я другого нашего соседа, Василия Ефимовича Караваева…

— Да какой он сосед? — с негодованием прервала его барыня. — Всего лишь с полверсты с ним и граничим. Пустой человечишка, я с ним и не знаюсь даже.

— То-то и оно, что не знаетесь, а эти полверсты даже с лету не перемахнуть. — Управляющий безнадежно махнул рукой. — Совсем никчемный помещик этот Караваев, но тоже велел вам передать, что больше не позволит пользоваться его дорогой. Вы, ваше сиятельство, будто какие-то его порывы погубили?

— Порывы? — Графине показалось, что земля разверзлась под ней и она вот-вот рухнет в ее глубины. Вот оно как все складывается! Оказывается, не только князь Панюшев ополчился против нее, но даже такой пустозвон, как Караваев, осмелел настолько, что поспешил расквитаться с ней за прошлые обиды. Получается, что князь весьма успешно пополняет число своих союзников за счет тех, кто ее на дух не переносит. Но, по большому счету, во всей округе не найдется ни одного доброжелателя, ни одного, кто решился бы вдруг занять ее сторону. И хорошо, если только один пустоголовый Караваев вздумает таким образом прогнуть спину перед новым влиятельным соседом. А если в ряды ее противников вольются все окрестные помещики? Тогда она окажется не просто в осаде. Ей перекроют все дороги, и имение в мгновение ока разорится, потому что еще никто не придумал, чтобы конные обозы летали, как птицы, по воздуху.

Стараясь не показать, сколь сильно ее поразило сообщение о ренегате Караваеве, она приказала Суслову не покидать усадьбу, а сама направилась в комнаты, чтобы вновь переодеться в костюм для верховой езды. Кое-какие соображения по поводу того участка дороги, который принадлежал Караваеву, у нее имелись, но все же это не выход из положения. Особенно если и остальные соседи вздумают ополчиться против нее.

Длинный, поросший сорным лесом бугор являл собой раздолье для зайцев, которые по зиме наведывались в яблоневый сад, расположенный на задах усадьбы, и грызли кору деревьев. Тем бугор и был замечателен, если не считать того, что принадлежал он Василию Ефимовичу Караваеву и вклинивался в угодья графини языком деревенской сплетницы. У его подножия текла река Тимша, которая впадала в озеро, и два года назад недалеко от ее устья графиня построила лучшую в округе мельницу. Осенью сюда повезут хлеб со всего уезда. Но если князь будет продолжать упираться, то ее мельница, скорее всего, останется без работы. Ведь все подъездные пути окажутся перекрытыми.

Графиня сдвинула сердито брови и огляделась по сторонам. Возмездие должно настигнуть Караваева незамедлительно. Полноводная Тимша не только хорошо крутила жернова ее мельницы, но и была единственной рекой, которая протекала по землям коварного отступника. Причем чуть выше по течению ее перегораживала плотина, опять же принадлежащая графине, но она позволяла Караваеву выращивать на прудах, возникших от разлива Тимши, гусей и уток на продажу.

Наталья прислушалась. До деревни Караваева не менее двух верст, но хорошо слышно, как там кричат гуси. Она усмехнулась. Посмотрим, как они заголосят завтра на пару со своим хозяином, необдуманно выступившим на стороне ее противника.

Она спешилась недалеко от бугра. Здесь как раз проходил принадлежавший Караваеву участок дороги. Он был всего ничего длиной. Корнила прав, кусок этот с полверсты, не более, да еще деревянный мост через Тимшу, самое ценное сооружение на участке пути от Изместьева до Завидова…

Размышляя таким образом, графиня все же старалась держаться от дороги на безопасном расстоянии, полагая, что подобные предосторожности не лишние. Хотя, судя по всему, Караваев сторожей на дороге не выставил, и это тоже должно было сыграть ей на руку. Графиня с самым довольным видом вдохнула полной грудью свежий, не успевший насытиться пылью воздух и отпустила лошадь пастись. Сама же принялась прогуливаться взад-вперед, размышляя над тем, как примерно наказать Караваева, чтобы он раз и навсегда запомнил, с кем имеет дело.

Графиня дошла до того места, где старый оползень перегородил когда-то реку, заставив ее проложить новое русло. Пожалуй, если пригнать сюда с вечера должное число землекопов… Графиня улыбнулась про себя. К утру Тимша вернется в старое русло, а от прудов ничего не останется. Причем это совсем не повлияет на работу ее мельницы. К тому же деревянный мост в угодьях Караваева окажется бесполезным, а вот князю придется задуматься о переправе, потому что река подтопит часть его дороги.

На радостях, что так все славно устроилось, а предательство Караваева и вовсе развязало ей руки, графиня решила прогуляться по берегу озера. Если судить по солнцу, до обеда оставалось еще часа два, и она могла позволить себе короткую передышку от внезапно утроившихся забот и волнений. Притом возле воды жара казалась слабее, хотя солнце палило нещадно, словно радовалось передышке после двухнедельных проливных дождей и ветров.