Дом - Стил Даниэла

Человек, с которым Сара разговаривала сразу после смерти Стенли и который позвонил ей из Сент-Луиса, заверил ее, что в ближайшее время приедет. Он тоже никогда ничего не слышал о Стенли и, похоже, был слегка смущен этим обстоятельством. Учитывая то, что он был Президентом банка, Сара подумала, что он едва ли нуждается в деньгах.

Третий из откликнувшихся наследников сказал, что ему девяносто пять лет и что он не отвечал ей потому лишь, что подумал, будто это кто-то пошутил над ним. Он хорошо помнил Стенли, но сказал, что в детстве они терпеть не могли друг друга, после чего громко рассмеялся. Судя по всему, он был малосимпатичной личностью. Наследник заявил, что крайне удивлен тем, что у Стенли вообще были деньги. Он сказал, что в последний раз видел Стенли, когда этот чокнутый парнишка отправлялся в Калифорнию, и добавил, что считал, будто он давным-давно умер. Сара и ему пообещала прислать копию завещания. Она знала, что придется еще раз связаться с ним, чтобы спросить, как он пожелает распорядиться домом.

К концу четверга зачтение завещания было наконец назначено на утро понедельника в ее офисе. Должны были приехать двенадцать наследников. Деньги заставляли людей с готовностью пуститься в дорогу, хотя Стенли толком никто не знал и не помнил. Похоже, он считался в семье «черной овечкой», чья шкурка сразу же стала белоснежной, как только он завещал им состояние. Сара не имела права назвать наследникам точную цифру, но заверила, что это весьма внушительная сумма. Им придется набраться терпения, чтобы услышать все остальное в понедельник утром.

Последней в тот день позвонила Саре Марджори. Она спросила, не согласится ли Сара встретиться с архитекторами-реставраторами завтра в доме Стенли. Марджори сказала, что это единственный день, когда они смогут с ней встретиться, так как уезжают в Венецию на конференцию архитекторов-реставраторов. Сару это время устраивало как нельзя лучше. Она надеялась получить дополнительную информацию, чтобы поделиться ею с наследниками во время зачтения завещания в понедельник, и обещала встретиться с Марджори и архитекторами в пятницу, в три часа.

Когда в пятницу, ровно в три часа, Сара подъехала к дому Стенли, Марджори и двое архитекторов уже ждали ее. Марджори представила Саре своих спутников. Мужчину звали Джефф Паркер. Он был высокого роста и приятной наружности, с темными, как у Сары, волосами, чуть тронутыми сединой. У него были теплые карие глаза, обаятельная улыбка и твердое рукопожатие. На вид Джеффу было, пожалуй, чуть за сорок. Он не выглядел потрясающим красавцем, но производил впечатление человека компетентного и неравнодушного. С ним было легко и просто общаться, он обладал хорошим чувством юмора и не воспринимал себя слишком всерьез.

Партнерша Джеффа была полной его противоположностью. Миниатюрная, с ярко-рыжими волосами и зелеными глазами. Выглядела она раздражительной и сердитой, и, судя по всему, ей было трудно угодить. Одним словом, Джефф Паркер был приятен в общении, а Мари-Луиза Фурнье - его спутница - нет. На ней были надеты джинсы, ярко-зеленый кашемировый жакет и туфли на высоком каблуке. Джефф выглядел скромно, а она была одета крикливо, с шиком, что, как ни странно, выглядело весьма сексуально. Он в своих широких брюках хаки и блейзере был классическим примером американского парня, а она, как это заметила Сара еще до того, как Мари-Луиза начала говорить, была типичной француженкой. У нее был свой стиль, отличающийся щегольством. Заметна была в ней также некоторая брюзгливость, как будто ее раздражало все окружающее. Говорила она с заметным французским акцентом, хотя и весьма бегло. Сара сразу же почувствовала себя с ней неуютно. Похоже, что Мари-Луиза куда-то торопилась. Джефф же, напротив, никуда не спешил, с интересом предвкушал осмотр дома и вел себя так, как будто у него в распоряжении целый день. Пока Сара отпирала дверь, Мари-Луиза несколько раз взглянула на часы и что-то сказала Джеффу по-французски. Он тихо ответил ей по-английски, что, видимо, успокоило ее, но выражение лица у нее продолжало оставаться чуть ли не злым.

Сара подумала, что это, возможно, объясняется тем, что она понимала, что им едва ли поручат выполнять здесь реставрационные работы. Их пригласили только для консультации. Марджори предупредила их, что дом, вероятнее всего, будет продан в его нынешнем состоянии. А это для Мари-Луизы означало, что они попусту тратят время. Но Джефф все равно захотел посмотреть дом. Рассказ Марджори заинтриговал его. Джефф страстно любил старые дома вроде этого, а Мари-Луиза не любила зря тратить время. Для нее время означало деньги. Джефф объяснил Саре, что они уже четырнадцать лет являются партнерами и как профессионалы, и в личной жизни. Они познакомились в Школе изящных искусств, где Джефф в то время учился, и с тех пор жили вместе. Он с улыбкой объяснил, что Мари-Луиза чувствует себя заложницей в Сан-Франциско и ежегодно на три месяца уезжает во Францию. Когда Джефф говорил это, Мари-Луиза сверкнула на него глазами, однако ничего не сказала. Все в ней казалось колючим и чрезвычайно недружелюбным. Но когда Сара и Марджори провели их по дому, показав все комнаты, даже Мари-Луиза, кажется, смягчилась. Джефф же застыл в благоговении перед величественной главной лестницей, глядя на сводчатый потолок высотой в три этажа и невероятно красивую люстру. Даже на Мари-Луизу она произвела должное впечатление.