Опасный искуситель - Мартин Дебора

– Хватит, Корделия. Мы оба устали, и этот спор ни к чему хорошему не приведет.

Она тяжело дышала, пытаясь справиться с нахлынувшими на нее чувствами. Боже мой, но она никогда не выходила из себя раньше, до того, как появился этот нахальный герцог. Как у него получалось будить в ней самые худшие чувства, оставаясь при этом невозмутимым?

Она не позволит ему превратить себя в мегеру! Он прав. Спорить с ним бесполезно, ибо что толку спорить с человеком, решившим, что он знает все?

Единственным выходом было отступление.

– Да, вы правы, мы оба устали. – Она запрокинула голову, встретилась с ним взглядом и не могла удержаться от последней колкости. – Я устала от вас, и меня совершенно вымотал батюшка. Поскольку совершенно очевидно, что вы с ним справитесь лучше, чем я, то, думаю, этим вам и следует заняться сегодня вечером. Благословляю вас и передаю его под вашу опеку. Сама же я отправляюсь спать.

Она снова сделала попытку удалиться. И вновь он остановил ее, на сей раз взяв за плечо.

– С радостью принимаю на себя эту ответственность, но, умоляю вас, не уходите рассерженной. – Она с недоверием посмотрела на него, и он добавил: – Путешествие будет совершенно невыносимым, если мы с вами будем врагами.

Он говорил примирительно, но она понимала, что ему просто не хочется без нее разбираться с отцом и Пруденс.

Корделия лишь покачала головой.

– Боюсь, нам с вами суждено вечно злиться друг на друга.

– Не говорите так. – Он говорил вполголоса, и это, казалось, переменило весь тон разговора, особенно, когда рука его соскользнула с ее плеча и коснулась ладони.

– Слишком часто, Корделия, я испытываю к вам совсем иные чувства, – добавил он. – Чаще, чем вы думаете.

Она вдруг почувствовала себя странником в далекой, неведомой стране, полной неожиданностей и опасностей. Господи, неужели он с ней заигрывает? Мужчины и раньше оказывали ей знаки внимания, но не в такой интимной обстановке. Как ей себя вести? А пальцы его тем временем легко, едва ощутимо ласкали ее ладонь.

– Ваша светлость, я… – Она говорила, не оборачиваясь к нему.

– Прошу вас, не надо «вашей светлости» и «лорда Веверли». Называйте меня Себастьяном. Мне не нравится, когда вы обращаетесь ко мне как к некоему знатному господину, постоянно вас критикующему.

Он говорил с таким пылом, что она тут же насторожилась. Но дрожи, пронизывающей все тело, унять не могла.

– Я хотел бы, чтобы вы считали меня своим другом, – продолжал он. – Ведь я лишь забочусь о вашем благополучии.

Что значило его внезапное внимание? Хотел ли он лишь успокоить ее или действительно предлагал мир? Не хватало только, чтобы ее опекал красавчик герцог, да еще такой, от одного прикосновения которого она начинала дрожать.

– Прошу простить меня, но у нас с вами слишком мало общего, чтобы мы могли стать друзьями.

– Вы действительно так считаете?

Он говорил так ласково, что она подняла на него глаза, и от того, что она увидела, у нее пересохло во рту. Загадочная улыбка блуждала на его устах, и выражение глаз изменилось. В них горел совсем иной огонь, который передавался и ей.

Она чувствовала каждое прикосновение его пальцев, и вдруг рука его сжала ее руку со всей силой. Другая рука легла ей на талию, он притянул ее к себе, и она оказалась в опасной близости к нему.

Она смотрела на него широко раскрытыми глазами, а он наклонился к ней, и лицо его было в нескольких сантиметрах от ее.

– Мне кажется, что у нас с вами слишком много общего. – Она чувствовала его дыхание. – Больше, чем обычно бывает.

Она что-то попыталась возразить, но он не сводил глаз с ее приоткрытых губ и, после недолгого колебания, запечатлел на них поцелуй.

Она могла оттолкнуть его – рука его лишь придерживала ее за талию. Она могла отступить, и он тотчас отпустил бы ее. Но она застыла в его объятиях, глаза ее были полуприкрыты, губы, к которым он приник, слегка дрожали.

Большего ему и не надо было. Нежно и осторожно он приоткрыл ее уста своими, язык его, лаская, коснулся ее зубов.

Она, пораженная, приоткрыла рот, и он продвинул язык чуть глубже. Это была вольность, которой не позволял себе с ней ни один мужчина. Она не могла оправиться от удивления, к которому примешивалось и любопытство.

Она не выдерживала этой ласки, ноги ее подкашивались. Он, как алхимик, добывающий золото, растворял ее своими ласками, и пламя, которое помогало ему, разгоралось ярче и ярче с каждой новой лаской. Она не заметила, как руки ее обвили его шею, и она прижалась к нему так тесно, как позволяла одежда.