Неотразимая - Харт Кэтрин

Мэтт совершенно потерял нить их разговора, его чувства были переполнены ощущением ее, ее образом, запахом. Все, что занимало его мысли, это желание прикоснуться к ней. Его рот прикоснулся к ее губам, и все остававшиеся у него мысли испарились.

Их губы слились, ее губы оказались такими мягкими, податливыми и теплыми. У нее непроизвольно вырвался тихий стон удовольствия или, возможно, удивления, и огонь страсти захватил его. Он крепко обнял ее и прижал к себе, в то время как его язык пытался размокнуть ее мягкие губы.

Джейд тяжело дышала, кровь бешено стучала у нее в висках, от изумления ее рот приоткрылся, и язык Мэтта проник внутрь, скользя и касаясь ее языка таким эротическим жестом, что она вся затрепетала и совершенно ослабела от возбуждения. Ее голова откинулась назад под настойчивым поцелуем, ее рот инстинктивно отвечал на его твердые, настойчивые требования. Сердце у нее бешено колотилось, а дыхание стало таким прерывистым, что закружилась голова. Никогда раньше она не испытывала такого дикого, бурного наслаждения, которое захватило ее сейчас, заставив всю дрожать.

Губы Мэтта отпустили ее, и она разочарованно вздохнула, а потом снова задышала прерывисто, когда его губы коснулись мягкой кожи ее шеи, прокладывая огненную дорожку от ее подбородка к ее уху. Она тихо застонала, затрепетав в его руках. Джейд смутно чувствовала его крепкое тело, прижавшееся к ее бедру, и удивлялась, как она оказалась у него на коленях.

— Мэтт, Мэтт, — выдохнула она, уцепившись за него дрожащими руками. Ее пальцы погрузились в его черные волосы, притягивая к себе его губы.

— Еще один, — прошептал он. — Только еще один поцелуй.

Этот второй поцелуй оказался более требовательным, более настойчивым, и она встретила его с удвоенным пылом. Ее язык податливо танцевал вместе с его языком, ее губы жадно впивались в его плоть. Томительный, резкий и сладостный жар нарастал с каждым бешеным ударом ее сердца, пока она не испугалась, что задохнется.

Когда наконец его рот освободил ее губы, она глубоко вздохнула, глотнув воздуха, прижалась к его широкой груди и прошептала:

— Боже мой, Мэтт! Ты уверен, что ты священник? Потому что если это так, то ты самый грешный из тех, кого я когда-либо видела, и самый изощренный впридачу.

Он ответил ей с неуверенной улыбкой.

— Джейд, моя маленькая ирландская колдунья, мне не хотелось бы разочаровывать тебя, но поцелуи и объятия не считаются грехом.

По крайней мере, не моей религии. Я ведь методист, а не священник-баптист.

— А я не католичка.

— Это хорошо.

— Почему?

— Потому что я думаю, что я влюбился в тебя, и одному из нас придется перейти в другую веру.

Глава 8

Оглушающая тишина воцарилась вслед за этим утверждением, Джейд поспешно высвободилась из его объятий, соскользнула с его колен, установив между ними безопасное расстояние. Ее лицо стало немного расстроенным, а в глазах появилась настороженность.

— Не надо, — спокойно посоветовала она. — Не надо влюбляться в меня, преподобный Ричарде.

— Почему?

— Потому что я никогда не смогу стать такой, какую ты хочешь, или какая женщина тебе нужна.

— Откуда же ты можешь это знать, пока не попытаешься?

— Да разве это не ясно? Я работаю в салоне, а ты священник! Разве можно представить себе более нелепое сочетание? Кроме того, ты совершенно ясно даешь понять, что ты обо мне думаешь. В твоих глазах я шлюха, и всегда буду ею.

— Нет, Джейд. Ты сможешь измениться, если захочешь этого.

— А может быть, я не хочу меняться. Неужели эта мысль не приходила тебе в голову?

На его лице появилось недоверчивое выражение.

— Ты хочешь сказать, что предпочитаешь быть проституткой, а не замужней женщиной?

— Я певица. И довольно хорошая, — упрямо поправила его она. — И когда-нибудь я докажу это каждому, я обязательно стану знаменитой и объеду весь мир со своими песнями.

— А как же любовь? Честная, верная, глубокая любовь? — настаивал он. — Неужели ты не оставила для нее места в своих грандиозных планах?

Она отрицательно покачала головой.

— Мое сердце принадлежит только мне, и я не собираюсь доверять его больше никому.

На него снизошло прозрение.

— Тебя обидели, — догадался он. — Ну что ж, моя леди, ты не единственная, кто обжегся в любовной игре.

Она замерла и бросила на него такой взгляд, от которого он просто застыл там, где сидел.

— Я не леди, по крайней мере в твоем понимании, и я определенно не твоя. И будь я дважды проклята, если когда-нибудь еще решусь сыграть в эту игру.