Несущая свет. Том 2 - Гиллеспи Донна

Ауриана взяла узелок и заглянула в него. В нем лежал детский лук со стрелами — он, конечно, не был оружием в полном смысле слова, но все же с его помощью она сможет добыть себе мелкую дичь. Там же она обнаружила краюху просяного хлеба. Ауриана не могла оторвать взгляда от этих простых вещей, чувствуя, как на ее глазах закипают слезы. Она притянула Сунию к своей груди и крепко расцеловала ее, не в силах произнести ни слова от душивших ее беззвучных рыданий.

— А теперь иди, — промолвила Ауриана сдавленным голосом. — И не пытайся больше отыскать меня.

Глава 15

Ауриана шла без остановки целый день, бредя в западном направлении туда, где простирались пустынные необитаемые земли. Она вела под уздцы серого в яблоках жеребца, не задумываясь, куда и зачем идет. На рассвете следующего дня она неожиданно оказалась у Божественного Источника. Она сделала здесь привал, чувствуя, что сюда ее привели неведомые силы.

Жить без семьи — это все равно, что жить без кожи. Быть проклятой собственной матерью — это все равно что быть отторгнутой всем человечеством.

Ауриана боялась собственной памяти, которая причиняла ей невыносимую боль. Но перед ее мысленным взором вновь и вновь возникало искаженное предсмертной мукой лицо Бальдемара в тот момент, когда копье пронзило его грудь.

«Я больше не могу так жить. Лучше я стану одним из духов этого источника и забудусь хоть на какое-то время, а потом, может быть, моя душа вновь возродится среди людей в лучшие, более счастливые времена», — думала Ауриана, глядя в чистые воды родника.

За ее спиной росла священная ольха, о которой говорили, что ее кора кровоточит, если ударить по ней топором. В этом дереве обитал дух, покровительствовавший всем утопленникам. Казалось, что ольха стоит в пышном цвету — так много белых ленточек было навязано жителями деревень на ее ветки. Этими знаками германцы знаменовали каждый свой приход сюда к священному источнику, у которого они поклонялись и испрашивали помощи у обитавшей в прозрачных водах нимфы. «Это цветы надежды, — думала Ауриана, разглядывая ольху, — каждая ленточка без сомнения свидетельствует о глубоком отчаяньи человека, пришедшего сюда за помощью».

Ауриана села на корточки у того места, где из воды бил ключ, живой, словно бьющееся сердце, искрящийся в лучах восходящего солнца.

«Я не прошу у тебя благодеяний и ничего не жду, нимфа Возьми с миром мою душу, приюти ее среди других взятых тобою душ!»

Ауриана сняла с серого жеребца недоуздок. Вчера она внимательно осмотрела раны коня и, оторвав от своей одежды кусок ткани, обмакнув ее в горячую смолистую живицу^[1], сделала ему припарки. Врачуя раны животного, она неожиданно решила дать ему имя, назвав Беринхардом, что означало «отважный, как медведь». Теперь же она поняла, что ей не следовало давать жеребцу имя — имя привязало животное к ней, сделало ее ответственной за его судьбу.

По всему было видно, что конь вовсе не собирается покидать ее: он стоял неподвижно, его худые бока раздувались от спокойного глубокого дыхания. Держа горделиво красивую голову, он сверху вниз внимательно глядел на нее; в его влажных глазах светилась тревога и немой вопрос.

— Беринхард, уходи! — крикнула она, но конь еще ближе подошел к ней, всем своим поведением показывая, что не хочет да и не в силах оставить ее.

— Уходи! — крикнула она снова, но уже не так уверенно, а про себя подумала: «Это бедное животное поистине принадлежит мне. Богини Судьбы никогда не теряют чувства юмора — и вот они послали мне единственного, последнего в этой жизни друга — коня».

Она повернулась к жеребцу спиной и вошла в источник, не обращая внимания на шум за спиной, раздававшийся со стороны раскидистой ольхи, и настороженный храп Беринхарда.

Пусть нимфа сама заботится о том, что происходит на берегу рядом с ее источником. Ауриану это больше не волновало.

Неожиданно Ауриана споткнулась о подводную корягу и упала на колени, окунувшись по пояс в ледяную воду и с шумом разбрызгивая ее вокруг. И тут же испуганно и недоуменно Ауриана взглянула на ольху. «Нимфа источника, зачем ты подшучиваешь надо мной?» Ветерок шелестел молодыми свежими листьями ольхи, и Ауриана вспыхнула, явственно услышав тихий смех нимфы.

«Я хочу умереть, как ты можешь смеяться надо мной?» — с горечью подумала Ауриана и легла на дно, так что воды сомкнулись над ней, проникая в ее нос, в легкие, остужая своим ледяным холодом жар страдающего сердца. Но вода выталкивала ее из своих глубин, и Ауриане стоило большого труда удерживать свое тело под водой. Она раскрыла рот, пытаясь побыстрее захлебнуться и покончить с этим мучительным состоянием. Тут ее нога запуталась в подводных травах и действительно стала тем грузом, который тянул ее на скользкое илистое дно. Панический ужас охватил девушку. Черная бездонная пропасть небытия раскрыла свою пасть и готова была поглотить ее. Ей хотелось сделать хотя бы еще один глоток воздуха, но тут же чувства оставили ее, и она погрузилась в умиротворяющий покой непроглядного мрака.