Сладостная ярость - Харт Кэтрин

— Ты собираешься всю ночь орать на меня или же все-таки снимешь отсюда! — огрызнулась она, совершенно забыв о своей собственной беспомощности. Мало того что ей не удалось удрать и она снова оказалась в его руках, так еще она вынуждена выслушивать его нравоучения, повиснув на ветке, словно жалкий опоссум.

Его глаза грозно сверкнули.

— Замолчи, Сэм! Пораскинь мозгами и закрой рот! Ты где находишься, чтобы раздавать приказания? Все твои юбки у тебя на голове, и твои панталоны сверкают ярче полной луны!

Вскоре Трэвис бесцеремонно толкал ее вверх по лестнице мимо таращившей на них глаза Элси в свою спальню. Стук хлопнувшей двери прозвучал для Сэм похоронным ударом колокола. Резко повернувшись, Сэм встала к нему лицом, глядя на него своими огромными глазами.

— Ты что это задумал, Кинкейд? — выпалила она. Он недобро усмехнулся:

— Больше ты не улизнешь ни через какое окно. Отныне ты будешь у меня на глазах и днем и ночью. И если кто из твоих братьев осмелится прийти тебе на помощь, ему для начала придется встретиться со мной.

Она невольно посмотрела на кровать.

— Я не буду спать в одной постели с тобой.

— Как хочешь, — ответил он равнодушно, сунул пистолет под матрас в ногах кровати и потянулся за наручниками. — Можешь укладываться на полу, но ты должна быть рядом со мной, чтобы я мог рукой до тебя достать. — Он защелкнул один браслет на ее руке, а второй пристегнул к ножке кровати, таким образом полностью лишив девушку свободы действий. Пока она сидела и молча смотрела на него, Трэвис небрежно бросил на пол одеяло и подушку. Потом, не погасив лампы, нагло снял брюки и забрался в постель. — Сладких снов, маленькая бандитка, — сказал он издевательским тоном. — Постарайся не слишком громко храпеть. Мне и так пришлось сегодня ночью просыпаться, с меня этого достаточно.

Выкинув из головы невольные мысли, вызванные его впечатляющей наготой, она нашла в себе силы пробормотать:

— Что, мне и ночную рубашку нельзя надеть? Не очень-то удобно спать в платье.

— Тогда сними его, — последовал равнодушный совет. — Нам обоим известно, что ты спишь нагишом.

Это заставило ее на несколько минут замолчать. Он почти физически ощущал жар ее покрасневших щек.

— А интересно, как мне раздеться, если я пристегнута к ножке кровати, начальник?

— Это твоя забота, дорогуша, — сказал он, позевывая. — Придумай что-нибудь. Может, этим ты как-то займешь на некоторое время свой беспокойный умишко.

ГЛАВА 10

Сэм сидела на жесткой церковной скамье между Элси и Трэвисом. Монотонный голос пастора Олдрича, читающего проповедь, убаюкивал ее, и она с трудом боролась со сном, но не осмеливалась зевнуть, хотя ей и очень хотелось. Последний раз, когда она все-таки не смогла подавить зевоту, Трэвис локтем резко толкнул ее в бок. А сейчас он с возмущением следил, как она все дальше и дальше сползает с сиденья. Сэм съехала на самый кончик, еще немного — и она окажется на полу. Девушка не могла отделаться от ощущения, будто она уродец, выставленный в балагане на всеобщее обозрение. С того момента, как они появились на церковном дворе, все глаза так и смотрели в их сторону, а стоило ей отвернуться, как они сверлили ей спину.

Элси позаботилась о том, чтобы Сэм было в чем появиться в церкви в то воскресное утро. На ней было новое платье. То, другое, порвалось в том месте, где оно накануне ночью зацепилось за ветку. Конечно, если бы Элси не купила для нее новое платье, Сэм не пришлось бы идти в церковь и терпеть эту пытку.

К огорчению Сэм, наступил момент, когда нужно было встать и петь псалмы. К тому же они сидели не где-нибудь, а в одной из первых рядов! Трэвис, который все время держал ее за руку, сунул ей в руки свой псалтырь. Она наградила его свирепым взглядом. Но внутренне сдалась. Что ж, если он этого хочет, пусть так и будет!

Нельзя сказать, чтобы Сэм, которая никогда раньше не слыхала, как поют псалмы, сразу уловила мелодию, хотя миссис Олдрич, добрая душа, громко и ясно выводила ее на стареньком органе. Со сборником псалмов в руке и ангельским выражением на лице Сэм неожиданно присоединилась к хору во всю мощь своих легких, отчаянно фальшивя и на целый такт отставая от остальных, поскольку, не умея читать, улавливала слова на слух.

Стоящий рядом с ней Трэвис застыл и перестал петь. Его шея над крахмальным воротничком рубашки пошла красными пятнами, и краска постепенно стала заливать лицо. Он так сильно сжал зубы, что на шее проступили вены и у виска начала пульсировать жилка. Он так крепко вцепился в псалтырь, который держала Сэм, что у него побелели костяшки пальцев, и попытался вырвать у нее книжку. Но Сэм, с невинным, но одновременно лукавым видом, не отдавала ему свою добычу.