Три розы - Гарвуд Джулия

Олсен не чувствовал никакой вины перед друзьями за вымогательство по одной простой, но важной причине: в тот день свершилось историческое событие — Джек Хэнрахэн помылся в бане.

По этому поводу тоже заключали пари. Проигравшие расстроенно заворчали, когда ровно в пять часов разнесся слух: Джек Хэнрахэн вошел в баню. Счастливчики видели это собственными глазами.

Часы в холле гостиницы пробили ровно шесть вечера, когда Одноглазый Джек Хэнрахэн важно переступил через порог.

Увидев обитателя гор, чистого до хруста и невероятно нарядного, толпа онемела. Такое зрелище стоило каждого выложенного пенни! Джек выглядел сногсшибательно: в белой крахмальной рубашке с бледно-голубым галстуком без малейшего пятнышка, в черных брюках со стрелками, о которые, казалось, можно было порезаться, причем стрелки находились именно там, где положено. Новые туфли блестели как зеркало, прическа — волосок к волоску, через руку перекинут черный пиджак. Словом, настоящий джентльмен, одетый с иголочки, который в жаркий летний день вышел на прогулку. И это Джек Хэнрахэн?!

Когда Джек натянул на широкие плечи пиджак и словно невзначай поправил нашлепку на глазу, толпа не удержалась, и воздух огласил дружный восхищенный вопль. Но один-единственный взгляд другого глаза моментально вернул миру тишину.

Этот человек, несмотря на свой угрюмый вид и вспыльчивый характер, обладал над людьми странной властью. Олсен переминался с ноги на ногу за стойкой, держась за плакатик, извещавший о том, что деньги не возвращаются, а Джек тем временем с необыкновенной легкостью прокладывал путь через толпу. Собравшиеся, затаив дыхание, не шевелились, но Хэнрахэн каким-то непостижимым образом раздвигал спрессованные тела и продвигался вперед. Никто не посмел прикоснуться к нему, иначе Джек непременно взбесился бы, и одному Богу известно, чем бы это закончилось.

Олсена трясло, он думал лишь об одном: как бы не попасться Джеку под руку, когда тот узнает, что мисс Финнеган передумала. Если она действительно передумала. Поэтому он решил подняться по лестнице вместе со служащим и сообщить даме, что ее «кавалер» появился. Самому после этого остаться наверху и спрятаться в надежном месте, а с дурной новостью послать вниз беднягу служащего.

Олсен заикаясь сказал Джеку, что будет рад пойти и привести мисс Финиеган, и, подав знак недавно нанятому им юноше, поспешил к лестнице, но в этот момент наверху появилась мисс Эмили Финнеган.

По идее деньги должны были снова совершить переход из рук в руки, но мужчины, забыв про доллары, застыли, глядя на красавицу. Ни звука не вырвалось из уст собравшихся, лишь прошелестел общий вздох облегчения, и снова все замерли, с восторгом взирая на прелестную леди.

Одевшись, словно на бал, Эмили Финнеган была в длинном золотистом платье с пышными рукавами и скромным декольте — как раз таким, какое может привлечь внимание мужчин и одновременно не раздражать женщин. Платье прекрасно обрисовывало ее стройную фигуру, мягкими складками ниспадая на золотистые, в той туфельки. Когда девушка начала спускаться вниз, ткань в свете свечей засверкала.

Трэвис смотрел на девушку, укрывшись позади стойки, и когда Эмили повернула голову в его сторону, отступил в тень, желая остаться незамеченным. Он появился здесь лишь из желания убедиться в ее полной безопасности, и, поскольку ничто не предвещало неприятностей или осложнений, не собирался вмешиваться и обнаруживать свое присутствие. Сегодняшний вечер принадлежит Джеку Хэнрахэну, но завтрашний будет его, Трэвиса Клейборна.

Эмили спускалась по лестнице величественно, как принцесса. Высоко подняв голову, она смотрела только на Джека, словно вокруг никого не существовало.

Трэвис удивленно покачал головой, когда Джек подошел к нижней ступеньке и подал Эмили руку. Галантный жест явно обрадовал девушку, она приветливо улыбнулась, и в глазах ее загорелись искорки. Встав рядом с Хзнрахэном, она царственно опустила свою руку на его, позволяя вести себя в ресторан.

Трэвису стало трудно дышать. Чем ближе Эмили подходила к тому месту, где он скрывался, тем быстрее билось его сердце. Тело запылало огнем, он подумал, что это из-за раны, и ослабил ворот рубашки. Странно, никакого эффекта. Сердце громыхало уже где-то в ушах…

Для работяг Притчарда зрелище становилось все более захватывающим. Джек Хэнрахэн, сидя за столом, при всем честном народе орудовал вилкой и ножом не хуже любого джентльмена, потом, поужинав, терпеливо ждал, когда освободят от столов середину комнаты, чтобы они с Эмили могли потанцевать.