В горах мое сердце - Картленд Барбара

Вступая в любую связь — в особенности это проявилось в отношениях с госпожой Фицгерберт, — он доводил себя до эмоционального кризиса похлеще, чем в театральных пьесах.

Он рыдал, колол себя кинжалом, грозился покончить с собой, если предмет его страсти не ответит ему взаимностью.

Лорд Алистер, который знал о тайной женитьбе принца на госпоже Фицгерберт, считал, что тот главным образом тревожится за свое положение наследника трона, если вдруг откроется, что он женился на католичке.

«Ни одна женщина не могла бы так много значить для меня, чтобы ради нее я отказался от британского трона», — не без сарказма подумал лорд Алистер.

Пожалуй, именно излияния принца Уэльского повлияли на его решение не высказывать своих чувств, пока он сам не убедится, что они истинны.

Даже во время величайших пароксизмов страсти какой-то критический участок его разума подсказывал лорду Алистеру, что это всего лишь эмоции, блекнущие и выдыхающиеся со временем, а не подлинная идеализированная любовь, которую он, по правде говоря, считал недостижимой.

Но ведь это она с незапамятных времен вдохновляла на великие подвиги, ее изображали великие художники, великие создатели музыки и поэзии.

Любовь! Любовь! Любовь!

Где ее найти? И доступна ли она обыкновенному человеку вроде него самого?

Он в этом сомневался, но, тем не менее, отказывался принять то, что понимал как нечто ложное, и поместить в ларец, которому, по его представлениям, суждено было остаться пустым.

Само собой разумеется, эти его идеалы не имели ничего общего с доступными ему радостями жизни, и когда он еще раз взглянул на душистую записочку Олив, то подумал, что этой женщины ему будет очень не хватать… если его подозрения насчет ее замужества справедливы.

Во всяком случае, пока еще не настал день ее свадьбы, он постарается получше провести время до того, как она купит себе приданое и будет представлена новым родственникам.

Он был совершенно уверен, что ни герцога, ни маркиза Олив не впустит к себе в спальню до тех пор, пока у нее на руке нет обручального кольца, стало быть, и садовая калитка, и французское окно в гостиной остаются в его распоряжении.

Размышления лорда Алистера были прерваны его слугой, который вошел в столовую, отделанную белыми с золотом панелями в стиле королевы Анны.

Комната была невелика, потому что лорд Алистер редко приглашал больше шестерых гостей одновременно, но, как и примыкающая к ней гостиная, отличалась изысканностью убранства.

То был подарок одной очень милой женщины, с которой у него была связь два года назад.

Он как раз решил поменять квартиру в то время, когда они стали любовниками, и если он имел возможность дарить ей только цветы либо мелочи вроде вееров или, к примеру, маленькой броши с камеей, то она выражала свои чувства с большой щедростью и разнообразием, потому что муж ее был весьма богат.

В конюшне, которую лорд Алистер нанимал неподалеку от Хаф-Мун-стрит, появились новые лошади, просто великолепные.

Дома у него появились трости с золотыми набалдашниками, табакерки, украшенные эмалью и драгоценными камнями, и картины, которым друзья лорда Алистера откровенно завидовали.

Если они и догадывались о происхождении этих картин, то проявляли достаточно такта и не сообщали о своих догадках.

Они просто хвалили исключительный вкус и восхищались полотном Рубенса, висевшим над камином, и картиной Фрагонара в спальне.

Что касается столовой, то там внимание гостей привлекал портрет самого лорда Алистера,

Изображен он был еще мальчиком, облаченным в килт ³, а на заднем фоне виднелся замок, в котором он родился и которого не видел с двенадцати лет.

Замок был одним из самых примечательных и впечатляющих в Шотландии, и зрители неизменно смотрели на портрет, но говорили, прежде всего, о замке, а не о мальчике на его фоне.

— Я часто слышал о замке Килдонон, — произносил какой-нибудь гость, впервые появившийся в этой столовой, — и теперь вижу, что это и в самом деле необыкновенное здание.

Гостю обычно хотелось еще поговорить о замке, но лорд Алистер тотчас менял тему разговора.

Он был весьма чувствителен по отношению к тому, что вот уже пятнадцать лет не видел родной земли.

Слуга лорда Алистера, Чампкинс положил на стол возле места хозяина утреннюю газету и принял блюдо сладкого мяса, к которому тот так и не притронулся.

— Там какой-то джентльмен хочет видеть вас, м'лорд, — произнес он как истый кокни ⁴.