Заложница - Картленд Барбара

Кончиками пальцев она коснулась моей руки, и мне ничего не оставалось, как направиться в бальный зал, оставив Меридана одного.

– А что же сделал он? – поинтересовалась Люсинда.

– Даже не представляю, – ответил сэр Эдвард. – Но когда через минуту я проходил по вестибюлю, его там уже не было.

– И вы больше его не видели? – спросила леди Белвиль.

– Нет. И не имею желания, – ответил сэр Эдвард.

– Но… но… долг?

– У меня было больше недели на поиски денег, – сказал сэр Эдвард. – Когда после игры Меридан подсчитал мой проигрыш, он спросил: «Традиционная неделя устроит вас, Белвиль?» Я ответил: «Надеюсь, милорд». Он пристально посмотрел на меня, будто бы понимая мое положение, и сказал: «Ну ладно, тогда две недели».

– Так мало! – воскликнула Люсинда. – Он мог бы дать тебе больше времени.

– Это все равно ничего не решило бы, – ответил ей сэр Эдвард. – Известно, что он всегда твердо придерживается условностей и не склонен проявлять сострадание.

– Это тот самый граф Меридан, о котором ходит столько сплетен? – спросила леди Белвиль.

– Ну конечно, вы наверняка слышали о нем, – ответил сэр Эдвард. – Он близкий друг принца Уэльского, а кроме того…

Он замолчал, пытаясь подобрать слова.

– Я имела в виду, это про него говорили, что у него был роман с…

Леди Белвиль понизила голос, чтобы девочки не услышали имени. Сэр Эдвард кивнул.

– О Боже, – воскликнула она. – Это чудовищно! Я не потерплю его в моем доме! Я потрясена всем этим до глубины души!

– Да, это был большой скандал, – устало сказал сэр Эдвард. – Но Меридан принят в высших кругах, а кроме того, он один из богатейших людей Англии.

– Если он так богат, зачем ему твои деньги? – спросила Люсинда.

Улыбнувшись, она сама ответила на свой вопрос:

– Какая же я глупая, карточный долг – это долг чести, и его надо заплатить прежде, чем отдать долг бедным лавочникам, которые ждут годами.

– Он ужасен… Я ни за что не выйду за него! – Эстер готова была расплакаться.

Они все посмотрели на нее, с трудом понимая, о чем она говорит. Сэр Эдвард схватил письмо, лежавшее перед ним.

– Я все пытался рассказать вам, дорогая, – сказал он жене, – собирался с силами сообщить о проигрыше, как вдруг пришло это письмо.

– Ах да, конечно… письмо, – сказала леди Белвиль. – Когда оно пришло?

– Его привез верховой, – опять не стерпела Люсинда. – Он скакал из Лондона менее четырех часов! Я сказала ему, что это почти рекорд.

– Люсинда, сколько раз повторять тебе, чтобы ты не разговаривала с чужими слугами! – возмутилась леди Белвиль.

– Когда я увидела, что этот человек подходит к парадному подъезду, Дурхема уже не было, он ушел на конюшню, и, кроме меня, некому было открыть входную дверь. Как он был одет! В темно-вишневую ливрею с золотыми пуговицами и белые бриджи! А видели бы вы его сапоги! Наверное, он чистит их шампанским, как теперь делают все щеголи!

– Люсинда, да замолчишь ли ты, наконец! – возмутилась леди Белвиль.

Она положила руку мужу на плечо.

– Эдвард, дорогой, читайте же! Мы должны знать самое худшее.

Эстер опять всхлипнула, но отец, не обращая на нее внимания, принялся вслух читать письмо.

Сэр Эдвард закончил, и на мгновение все застыли с выражением крайнего недоумения и изумления на лицах. Затем Эстер, слабо застонав, соскользнула на пол.

– Бог мой! – воскликнул сэр Эдвард, вскакивая на ноги.

– Ничего страшного, – сказала леди Белвиль, – она всего лишь упала в обморок. Люсинда, принеси воды.

– Она уже приходит в себя, мама, – ответила Люсинда, склонившись над сестрой.

Она помогла Эстер снова сесть в кресло и стала нежно гладить ее маленькую белую ручку.

– Все будет хорошо, родная, – ласково приговаривала она, – папа не заставит тебя выйти замуж за этого человека. Это было бы таким несчастьем для тебя!