Любовь грешника - Коул Кресли

– Почему ты сопротивлялась? – спросил Себастьян. – Ты же чуть не упала.

– Только если бы не выдержали топоры, а они, я полагаю, выдержали бы. И это несмотря на атаки тяжеленного вампира. – По-прежнему тяжело дыша, Кэдрин поинтересовалась: – Как ты сумел добраться сюда раньше меня? Ты был в норвежском вертолете, не так ли?

Она внимательно осматривалась по сторонам – куда бежать за амулетами?

– Я не был ни в каком вертолете. Я телепортировался к тебе.

– Вампиры не обладают такой способностью.

– А я обязательно. Я думал о тебе как о координатах места назначения. Именно так я нашел тебя в храме Риоры.

Ни слова больше не говоря, она пошла вперед, но он загородил ей дорогу.

– Не откажись ты от моей помощи, я мог бы сопровождать тебя здесь. Стоило указать на вершину, и в единый миг я бы перенес тебя туда.

Как он помог ее соперникам в обмен на сведения о ней!

Она пожала плечами:

– Обожаю альпинизм.

– Ясно. То-то ты выглядишь такой… воодушевленной.

Какой сарказм! Она надвинула шапку поглубже и сердито скривилась.

Себастьян вздохнул: «Я и без того достаточно ее обидел в прошлый раз».

– Уйди с дороги. – Она попыталась его обойти, но он снова не дал ей этого сделать. – У меня нет времени.

– Нет, мне нужно с тобой поговорить. Ясно, что ты хочешь выиграть этот приз, каковы бы ни были причины. А я хочу исполнить твое желание. Итак, отступи и позволь мне выиграть приз для тебя. Ты же знаешь, я отдам его тебе. При том, что он может оказаться бесполезным.

Себастьян постарался унять раздражение – ну почему она слепо верит в способности ключа?

– Отдашь? – Ее глаза гневно сверкнули. – Подумать только, ты меня облагодетельствуешь!

Наверное, он выбрал не лучший способ убеждения.

– Ты и понятия не имеешь, как смешно это звучит. Я горда и пользуюсь славой злобной стервы. И ты считаешь, что я позволю принести мне в дар то, что я сама вправе добыть в бою?

Решительно, Кэдрин не собирается уступать, как он и предвидел.

– А теперь прочь. Пока мы болтаем, конкуренты наступают на пятки.

Она умеет быть безжалостной – что ж, он тоже. Себастьян подготовился к такому повороту событий.

– Призов больше не осталось, у меня последний из трех.

Кэдрин ахнула.

– Я предполагал, что возникнут сложности, и мне понадобилось средство убеждения, поэтому я проследил сирену и земляного жителя до самой пещеры. Тебе осталась одна возможность – принять дар от меня.

Как раз в этот момент появилась сирена Люсиндия. Свой амулет она прижала к груди чуть выше сердца. Амулет тут же исчез. Запахло костром и сырой древесиной.

– Благодарю, вамп. Помни, что я тебе говорила, – промурлыкала она, бросая на Кэдрин торжествующий взгляд. Люсиндия поведала Себастьяну, что валькирия будет вне себя от злости, если ей помогать в трудной ситуации. Сначала Себастьян решил, что сирена просто не хочет, чтобы он помогал сопернице. Люсиндия, однако, сказала, что ей ужасно хотелось бы увидеть, как Себастьян одержит верх над Кэдрин, потому что «ничто так не унизит всемогущую гордячку Кэдрин, как поражение от вампира».

Она поклялась именем Закона – эту клятву и сирена, и кобольд считали крайне серьезной, – что помогать Кэдрин – это вернейший путь ее потерять. Особенно в состязании, где требовалась физическая сила и выносливость. Поэтому, обнаружив Кэдрин на скале, Себастьян сдержал душевный порыв и не утащил ее на вершину немедленно, хотя и обливался холодным потом от страха за возлюбленную.

Затем он увидел, как она болтается на скале, словно тряпичная кукла.

Кэдрин смерила сирену уничтожающим взглядом, а потом обратилась к нему:

– Лучше радуйся, что Синди не спела тебе свою песенку. Или хочешь быть ее комнатной собачонкой?

Ради всего святого, валькирия, – перебила Люсиндия, готовя снаряжение для спуска. – Я и не кашляну, чтобы завлечь вампира. – Она сверкнула ослепительной улыбкой, адресованной Себастьяну, вбивая крюк и сбрасывая трос. – Не обижайся, вамп. – И начала спускаться.

Как только сирена скрылась из виду, Кэдрин вдруг насторожилась и дико вытаращила глаза. Оглянувшись, Себастьян увидел, что по длинному ледяному коридору бредет кобольд. Веселое насвистывание эхом отдавалось от гулких стен.

Когда Себастьян спросил у него, замужем ли Кэдрин и есть ли у нее дети, кобольд сообщил, что она одинока и не «обзавелась отпрысками». Себастьян сомневался, стоит ли верить его словам, так как кобольд поклялся также, что Кэдрин ничего не ест и не пьет – то есть вообще.