Молитва любви - Картленд Барбара

Войдя в тайную комнату настоятеля, он по участившемуся биению собственного сердца понял, что нашел.

Джина молилась до тех пор, пока не почувствовало, что ее мольба долетела до графа. Даже если он спал или был очень занят, он просто не мог ее не услышать. Она вспомнила, как ей удавалось прочесть его мысли, а ему — ее. Джина помнила и то чувство странной неизъяснимой близости, которое возникало между ней и графом, когда они оставались наедине, и которое она тогда не могла себе объяснить. Казалось, граф понимает ее, как никто другой.

Если бы тогда она созналась себе в своих чувствах! Но ей так приятно было беседовать с графом, что она даже не успела понять, насколько он хорош собой. Граф казался ей таким же восхитительно-загадочным, как и его замок. Он был неотъемлемой частью «Монастырского очага». И восхищаясь бесценными картинами, Джина не могла не думать о графе. Он незримо присутствовал во всех своих владениях.

Мысленно умоляя его прийти, Джина знала, что призывает его не столько словами отчаяния, сколько своим сердцем. В нем сосредоточился ее мир, и не было ничего, кроме графа и ее любви к нему.

— Спаси меня! Спаси! — твердила Джина.

Вдруг она услышала чьи-то шаги и затаила дыхание.

Вдруг это миссис Денвер возвращается, чтобы убить ее?

Экономка приговорила Джину к медленной смерти, но, может, она передумала и решила действовать наверняка?

Шаги приближались, они были очень осторожными, и Джина уверилась, что это возвращается миссис Денвер.

Внезапно она увидела свет. Когда экономка притащила ее сюда, она сделала свое черное дело в темноте. Наверное, она так хорошо изучила потайные ходы, что передвижение по ним не составляло для нее особого труда.

Шаги стихли, и Джина в ужасе закрыла глаза: сейчас ей в сердце вонзится кинжал!

Но вместо этого кто-то воскликнул:

— О Господи!

Джина открыла глаза — над ней склонился граф.

Ужас сменился ликованием. Он пришел! Он услышал ее!

В слабом свете свечи граф казался ей самим архангелом Михаилом, спустившимся с небес, чтобы спасти ее.

Тем временем граф поставил свечу на столик перед распятием, опустился на колени и освободил Джину от кляпа.

Как только девушка смогла шевелить губами, она еле слышно прошептала:

— Ты услышал меня!.. Я молилась, чтобы ты… услышал меня!

— Я услышал тебя!

Граф онемел, увидев ее в ночной рубашке со связанными руками и кляпом во рту.

Он развязал ей затекшие руки, и Джина попыталась пошевелиться, но тут же вскрикнула от боли.

Граф обнял ее и, сев рядом, прижал к себе.

— Все хорошо, — нежно проговорил он. — Сначала будет больно, это восстанавливается кровообращение.

Джине было трудно говорить и она с трудом прошептала:

— Ты пришел… Ты понял, что мне страшно!

— Я услышал тебя! — ответил граф. — И клянусь, что подобное больше не произойдет!

— Она сказала мне… что я останусь здесь… умирать! — Слезы, которые Джина сдерживала до сих пор, обильным потоком хлынули у нее из глаз, и она уткнулась лицом в плечо графа. Он прижал ее к себе крепко-крепко.

— Все хорошо, — повторил он. — Элис догадалась, в чем дело. А сейчас я унесу тебя отсюда.

Он нагнулся развязать ей ноги и только сейчас заметил, что она плачет. Граф подхватил ее на руки и встал с колен. Очень аккуратно понес он ее по тайному коридору, крепко держа в своих объятиях.

Лишь благодаря чуду ему удалось найти Джину. А ведь он мог и не вспомнить о тайных ходах, на что и надеялась миссис Денвер, или вспомнить, когда было бы уже поздно. Граф осторожно донес Джину до ее спальни. Завидев их, Элис вскочила на ноги и воскликнула:

— Ты нашел ее! О, кузен Друро, ты нашел ее!

— Да, — мрачно кивнул граф. — Развяжи ей ноги, а я схожу за свечой. Он бережно положил Джину на кровать и на мгновение замер, не в силах отвести от нее взгляд. На ее щеках блестели слезы. Она смотрела на него, и ее глаза сказали ему все. Даже сейчас Джина была прекрасна, а слезы делали ее самой неотразимой женщиной в мире.

— Я схожу за свечой, — предложила Элис и поспешно исчезла в тайном коридоре. Она уверенно шла вперед на свет свечи, оставленной графом и, дойдя до тайной комнаты, ужаснулась при мысли, что этот склеп мог стать Джине могилой. В испуге Элис схватила свечу и поспешила обратно. Вернувшись в спальню, она увидела, что граф освободил Джину от веревок и теперь растирает ей ноги, чтобы восстановить кровообращение. Элис поставила свечу у изголовья кровати.