Спящая красавица - Картленд Барбара

А убедившись в этом, с радостным криком бросилась к нему.

Маркиз протянул ей навстречу руки, и она упала в его объятия.

Он начал целовать ее — страстно, неистово, требовательно.

Оделле казалось, что он поднял ее из ада неуверенности и вознес на небеса.

Страх исчез — остались только восторг и наслаждение, которого не опишешь словами.

Он целовал ее до тех пор, пока библиотека и сам дом, казалось, не начали качаться.

Маркиз прижимал Оделлу к себе все крепче, и она слышала, как бешено стучит его сердце — так же бешено, как ее.

Только когда восторг достиг предела, за которым его уже невозможно было выносить, Оделла пробормотала что-то невнятное и спрятала лицо у него на груди.

Маркиз отнес ее к дивану и сел, баюкая ее на руках, как младенца.

Потом он принялся целовать ее снова, пока они оба не начали задыхаться.

— Почему вы не сказали мне раньше? — спросил он наконец. — Как вы могли позволить этой женщине угрожать вам?

— Вы отправили ее… прочь? — Оделла запнулась.

— Я отправил ее прочь, сказав, что завтра утром привезу вас домой.

Оделла окаменела.

— Вы… так ей… сказали? Как вы могли… сделать такое?

Маркиз улыбнулся.

— Мы приедем к ней, — сказал он, — но она не сможет заставить вас остаться.

— Она… сможет! Сможет! — вскричала Оделла. — И она заставит папеньку… дать согласие… на мой… брак… с виконтом!

— К сожалению, у нее не будет возможности это сделать, — покачал головой маркиз.

— Что… вы имеете в виду? Он согласится… Если моя… мачеха… настаивает…

— Вы очень не сообразительны, моя драгоценная, — улыбнулся маркиз. — И опять не доверяете мне. А ведь я все же умнее, чем ваша мачеха!

— Но… как? Что вы… говорите? Я… я не понимаю! — воскликнула Оделла.

— Я избавился от них, — объяснил маркиз, — сказав, что уже слишком поздно и вы спите в детской с моей племянницей, которая не очень хорошо себя чувствует.

Оделла подумала, что это был умный ход, но вслух ничего не сказала, и он продолжал:

— Они узнали, что вы здесь, потому что Фред Коттер проклинал вас во всю глотку, когда полиция вела его через деревню.

Оделла тихо вскрикнула от ужаса, но маркиз как ни в чем не бывало сказал:

— Я убедил вашу мачеху, что вы в полном здравии и завтра я привезу вас в Шэлфорд-Холл, где она и, разумеется, безумно влюбленный в вас виконт будут вас ждать.

— Значит… вы поверили в то, что она… говорила! — прошептала Оделла упавшим голосом.

— Она откровенно врала! — воскликнул маркиз. — И я не поверил ни единому слову!

— Тогда… почему вы… хотите… отвезти меня… назад?

— Потому что к тому времени — не говоря уж о том, что мне хочется снова увидеть вашего замечательного отца, моя драгоценная маленькая принцесса, — мы с вами будем женаты!

Не веря своим ушам, Оделла уставилась на него.

— Женаты? — прошептала она.

— Женаты! — подтвердил маркиз. — Я уже послал своего секретаря к священнику с просьбой, чтобы завтра в десять часов утра он обвенчал нас здесь, в моей собственной часовне. — Он улыбнулся. — После этого, моя красавица, мы отправимся в свадебное путешествие и только заедем к вам домой, чтобы вы представили меня своему отцу.

— Я не могу… в это поверить! — воскликнула Оделла. — Это правда? Вы действительно меня… любите?

Другие вопросы были готовы сорваться у нее с губ, но маркиз вновь притянул ее к себе.

— Ты сомневаешься? — спросил он. — Я обещаю тебе, Оделла, что докажу это, как только ты станешь моей.

Он хотел поцеловать ее, но Оделла спрятала лицо.

— Вы… уверены, — спросила она приглушенным голосом, — действительно уверены, что я… вам нужна? Я люблю вас! Я люблю вас всем сердцем, но я… не хочу… чтобы вы… женились на мне… из жалости.

Маркиз засмеялся счастливым смехом.

— Ты и впрямь думаешь, что я способен сделать такую глупость? — сказал он. — Если бы ты вдруг исчезла, моя восхитительная, я нашел бы тебя в любой части мира, где бы ты ни скрылась, и вернул бы себе!

Его голос стал глубоким.

— Ты нужна мне! Ты нужна мне, как ни одна женщина раньше не была мне нужна, и я уверен, что после того, что мы пережили вместе, мы будем счастливо жить здесь с нашими лошадьми и, конечно же, с нашими детьми.

Он почувствовал, как дрожит Оделла в его руках, и, когда она подняла голову, начал целовать ее сначала мягко, а потом все настойчивее и сильнее.

Его поцелуи обжигали, но она уже не боялась.