Изумруды пророка - Бенцони Жюльетта

Благодаря доброму расположению его старинной приятельницы, ожидание оказалось не таким тягостным, как Альдо заранее представлял себе. Блюда, которые она подавала ему вместе со свежими газетами и журналами, вполне можно было назвать маленькими шедеврами поварского искусства. Анна сама составила ему компанию, и это помогло ему окунуться в привычную атмосферу слухов и сплетен, узнать обо всех новостях столичного общества. Он узнал от нее, что госпожа фон Адлерштейн проводит время в своем поместье в Бад-Ишле, в Рудольфскроне, а барон Луи Ротшильд еще не вернулся из Англии. Она выразила также крайнее удивление тем, что куда-то совершенно исчез барон Пальмер, но Морозини удержался и не рассказал ей о трагической кончине Хромого, известного ему самому под именем Симона Аронова, именем, в подлинности которого у него тоже могли быть кое-какие сомнения...

Единственное, что его на мгновение встревожило уже перед самым отъездом на вокзал Императрицы Елизаветы, было внезапное появление в холле гостиницы Фрица фон Апфельгрюне, родственника и бывшего воздыхателя Лизы. Морозини едва хватило времени броситься в укрытие за огромной пальмой в кадке, чтобы не оказаться нос к носу с этим опасным болтуном. Но фрау Захер, которая как раз собиралась распрощаться с дорогим гостем, спасла его и на этот раз. Она поспешила к Фрицу и увела его за собой куда-то в глубины отеля, сияя от счастья и расточая на ходу любезности, на которые по отношению к нему в обычное время, по правде говоря, скупилась. Именно благодаря этому Альдо удалось скрыться незаметно.

Оказавшись наконец в надежном убежище, каким стало для него комфортабельное и элегантно украшенное маркетри и сверкающей медью купе спального вагона, Морозини решил придерживаться той же стратегии, что и в Вене: как можно меньше высовываться наружу и отправляться в ресторан во вторую очередь, чтобы сталкиваться с насколько только можно малым числом путешественников. Счастливая звезда по-прежнему покровительствовала ему, в роскошных темно-синих вагонах с желтой полосой не обнаружилось ни одного из знакомых венецианцев, но тем не менее он высадился на вокзале Гейдар-паши, находившемся прямо на берегу Золотого Рога, с чувством огромного облегчения.

Утро выдалось довольно холодным. Пронзительный ветер, называемый здесь мельтемом, дул с Кавказских гор, покрывая воды Босфора барашками пены. Но солнце сверкало на позолоченных, отливавших зеленью куполах соборов, ласкало розовые крыши и сады, где возвышались остроконечные черные кипарисы. Сидя в фиакре, который вез его по кишащему людьми широченному мосту Галаты к древним кварталам, где селились иноземцы, и к высотам Бейоглу, Альдо позволил себе наконец расслабиться и насладиться прелестью путешествия. Он совсем не знал Константинополя и пообещал себе как следует познакомиться с городом в ожидании приезда Адальбера. Созерцание этого восточного порта, одновременно роскошного и убогого, этого города, некогда бывшего врагом Светлейшей республики, вызывало у венецианца странное чувство: пышность Стамбула казалась ему обольстительной, но в душе невольно шевелилось и какое-то тайное злорадство, словно некие чары овладели им. Хотя в этом не было ничего удивительного: вся военная история Венеции здесь вставала перед глазами, потому что, если не обращать внимания на электричество и несколько пароходов на рейде, в Стамбуле с тех пор по-настоящему ничего не изменилось.

Увы, волшебство внезапно улетучилось, едва путешественник переступил порог вестибюля «Пера-Паласа», хотя и здесь основатели грандиозного отеля – а это была Международная железнодорожная компания – постарались придать обстановке истинно «оттоманский» характер: облицовка белым, черным и красным мрамором, громадные пурпурные ковры, гроздья белых тюльпанчиков-плафонов в позолоченной бронзе огромных люстр, прислуга в национальных костюмах... В общем, архитекторы и декораторы постарались сделать все, и перемена места после путешествия в Восточном экспрессе произошла безболезненно, чтобы очарование сохранилось. Для всех – может быть, но не для Морозини: только он появился в холле, только двинулся по направлению к конторке портье, его остановило восторженное восклицание высокой женщины, укутанной в бархат и чернобурки и похожей на длинную, вытянувшуюся вверх и поросшую шерстью невиданную змею. Женщина неожиданно появилась из лифта и бросилась к князю.