Горец-дьявол - Сэндс Линси

Впрочем, как правило, он не говорил ей вообще ничего. Неоднократные попытки Эвелинды завести с ним беседу каждый раз оканчивались ничем. Надеясь вдохновить его личным примером, она уже успела поведать ему о своем детстве, о родителях, о брате, о лошади и многом другом. Ей даже удалось ввернуть в разговор упоминание о милых ее сердцу гобеленах и посетовать на невозможность забрать их. Хотя больше всего она говорила о Милдред и Маке. Она ужасно скучала по ним и использовала любую возможность напомнить об этом. Каллен только бурчал. В лучшем случае.

Он не счел нужным ответить даже на вопрос о том, какие обязанности она должна исполнять, живя в Доннехэде. Встретившись с обычным обескураживающим молчанием, она оставила эту тему и решила хотя бы попытаться выполнить обещание, данное Бидди, поинтересовавшись, нельзя ли отрядить нескольких мужчин в помощь женщинам для самой тяжелой работы на кухне и в замке. Единственным вознаграждением за ее хлопоты послужил взгляд мужа, недвусмысленно указывающий на то, что подобная мысль представляется ему просто дикой.

Если бы Эвелинда собственными глазами не видела, как он шевелит губами, определенно вступая в полноценный диалог с другими людьми, она сочла бы этого человека окончательно и бесповоротно неспособным выстроить связное предложение. Однако она это видела, значит, дело в другом. Очевидно, он не хочет утруждать себя разговором именно с ней. Эвелинда начала всерьез подозревать, что он и вовсе сожалеет о своей женитьбе. Нет, он не проявлял грубости или жестокости, но в постели больше не притронулся к ней ни разу. Похоже, их близость, показавшаяся Эвелинде прекрасным, захватывающим и оглушительным событием, не доставила Каллену даже элементарного удовольствия. Иначе как объяснить его воздержание?

Этот вопрос снова и снова прокручивался у нее в голове, когда она лежала в темноте рядом с мужем, прислушиваясь к его дыханию. Почему он не прикасается к ней?

Эвелинда была очень несчастна. Она тосковала по Милдред и Маку, чувствовала себя одинокой и потерянной в новом доме, но муж не торопился утешить ее поцелуями и ласками. В результате днем она неприкаянно слонялась по дому, а по ночам без сна лежала в постели и беззвучно проливала реки слез, представляя себе, какой будет ее жизнь отныне и впредь: молчаливый, равнодушный муж и ни единого друга рядом, некому даже излить душу.

Конечно, Эвелинда помнила про Бидди. Однако тетушка Каллена была вечно занята на кухне, энергично командуя прислугой, кроша цыплят и одновременно решая массу разных вопросов. По-прежнему заменяя уехавшую кухарку, Бидди не имела ни секунды свободного времени, и Эвелинда не желала лишний раз беспокоить ее, поэтому осталась в полном одиночестве и совершенно исстрадалась. Прошлой ночью она поймала себя на том, что хотела бы снова оказаться в д'Омсбери. Бесспорно, Эдда умела испортить жизнь, но по крайней мере там было с кем поговорить, а в редкие моменты, когда удавалось выбраться за пределы замка, Эвелинда находила покой и счастье, совершая конные прогулки или сидя на поляне у реки. В Доннехэде ничего похожего нет и вряд ли будет.

Да, в первый день после приезда она явно поспешила с выводами — замужество имеет мало общего с волшебным приключением. Заметив, что последние несколько стежков на платье вышли совершенно кривыми, Эвелинда вздохнула и принялась распарывать шов. Похоже, она больше никогда ничего не сможет сделать по-человечески. Во всяком случае, ни одно дело, начатое в Доннехэде, не увенчалось успехом. Муж по-прежнему молчал, стежки при шитье ложились вкривь и вкось, а к загадочной истории с убийствами отца, дяди и жены Каллена не удалось добавить ни крупицы полезных сведений.

Последнее обстоятельство заставило Эвелинду вновь тяжело вздохнуть. Со дня приезда практически все время, свободное от попыток разговорить мужа и уяснить обязанности леди Доннехэд, она посвятила стараниям пролить свет на тайну трех смертей.

По существу, она только и делала, что задавала вопросы. Начав с тетушки, Эвелинда проявила максимальную осторожность, но Бидди мгновенно разгадала ее намерения и посоветовала «не касаться этих вопросов, ведь меньше всего на свете Каллену нужна еще одна мертвая жена». Эвелинда поневоле оставила ее в покое и принялась выспрашивать остальных. Ей удалось поговорить с несколькими служанками, со Скэтчи — попутно выяснилось, что он главный конюх, — с Фергусом и кое с кем еще, но все без исключения отвечали крайне неохотно. Единственным ее достижением была суровая нотация Фергуса, сводившаяся к весьма простой мысли: ее муж никого не убивал и она не должна верить нелепым слухам. Следовательно, Каллен достойный человек, а ей необходимо сосредоточиться только на том, чтобы стать ему хорошей женой. Выслушав напутствие Фергуса, пристыженная Эвелинда сочла за лучшее немедленно ретироваться.