Кречет. Книга IV - Бенцони Жюльетта

В платье из лазурного полотна с целомудренно прикрытым муслиновой манишкой глубоким вырезом, манжетами одного с манишкой цвета, в маленьком чепчике из той же ткани на бледном золоте шелковистых волос, девушка прилежно трудилась, склонив над работой почти детский нежный профиль, опустив длинные мягкие ресницы, под которыми. Жиль знал это, прятались темно-синие, почти фиолетовые, очи. Она так старательно вышивала, что в уголке рта показался розовый кончик языка. Комнату наполнял запах высушенного на лугу чистого белья, сухих трав, разложенных на открытых полках между стопками простыней, и казалось, аромат этот исходит от самой Мадалены.

Дверь отворилась без скрипа, и девушка ничего не заметила, но, когда Жиль решился войти в бельевую, она вздрогнула, словно очнулась от сна, повернулась к нему и, узнав посетителя, внезапно залилась краской. Она хотела встать, но от неожиданности стала неловкой — пяльцы выскользнули у нее из рук.

— Здравствуйте, Мадалена, — произнес Жиль, нагнувшись, поднял рукоделие и подал его хозяйке. — Я, кажется, испугал вас. Простите, надо было мне постучать.

— Да что вы, я вовсе не испугалась, — улыбнулась девушка, снимая с белоснежного фартука приставшие к нему шелковые ниточки. — Просто задумалась. А вы застали меня врасплох. Я вам нужна, господин шевалье? К вашим услугам.

«Как бы я хотел служить ей!» — подумал Жиль, взволнованный звучанием нежного голоска, и, мгновенно забыв о цели своего визита, пожирал глазами прелестное создание. «Все бы отдал, только бы сжать ее хоть на миг в объятиях, поцеловать нежные губки, прекрасные глаза встревоженной лани. Я готов упасть перед ней на колени, а должен спрашивать, хочет ли она лечь в постель с клерком нотариуса. Что за глупость!»

Девушка все ждала ответа, с удивлением глядя на него, и Жиль успокоил ее улыбкой.

— Я не вправе давать вам никаких распоряжений, Мадалена, а сюда к вам пришел задать один вопрос. Только сначала сядьте. Я хочу немного с вами поговорить…

— Говорить со мной, темной крестьянкой, да о чем. Господи?

— О чем-то очень важном. О вас.

— Обо мне? Но…

Турнемин увидел, как разволновалась девушка, взял ее за руку и мягко заставил присесть на табурет. Потом, выпустив ладонь Мадалены, которую ему так хотелось задержать в своих руках, он уселся сам на край стола для глажки.

— Не пугайтесь. Я не сделаю вам ничего плохого, совсем напротив, но прежде чем приступить к делу, которое, собственно, привело меня сюда, хочу сказать, что желаю вам только счастья.

Такое предисловие не только не успокоило, но, казалось, наоборот, еще больше взволновало девушку.

— Вы желаете мне счастья? Но я здесь вполне счастлива…

— Хотите сказать, что вам нравится в Америке?

— Да, пожалуй. Очень красивая страна, и люди здесь любезные. А чернокожие такие услужливые, такие кроткие…

— Все так. Но они всего лишь рабы. Значит, нам нравится Америка и… американцы?

— Ну да… Почему вы об этом спрашиваете, господин шевалье?

— Прекратите меня так называть. В Америке дворянские титулы ничего не значат. Обращайтесь ко мне, как ваш брат: господин Жиль, — нервно оборвал ее молодой человек.

— О нет! Я никогда не осмелюсь! — воскликнула Мадалена.

Она порозовела, а глаза ее засверкали, как звезды. От ее красоты сердце у Жиля зашлось, и он решил перейти к делу. Если он немедленно не прекратит ходить вокруг да около, то не сможет противостоять безумному желанию заключить ее в объятия, и жизнь станет вовсе невыносимой.

— Мадалена, — сказал он резко, — что вы думаете о Неде Биллинге?

Синие звезды померкли. Мадалена опустила голову, машинально взяла пяльцы, словно хотела завершить на этом разговор, но не ответить она не посмела.

— Почему вы меня об этом спрашиваете? — прошептала она, не отрывая глаз от работы.

— Потому что он хочет взять вас в жены. Что я должен ему ответить?

Глаза цвета летней ночи вдруг широко распахнулись, с изумлением и ужасом.

— И вы взяли на себя труд задавать мне подобные вопросы?

Жиль не стал разбираться, отчего в голосе девушки прозвучали гневные и возмущенные нотки, боясь, что найдет для себя слишком обнадеживающий ответ.

— А почему не я? — ласково спросил он. — Ваш брат утверждает, что вы не решитесь дать ответ без моего согласия. Вот я и подумал, что так будет проще: вы можете полагаться в своем решении только на себя.

— То есть, если я согласна, то все: и вы, и мама, и Пьер — тоже возражать не будете?