Конец странствий - Бенцони Жюльетта

Несмотря на предупреждающие подмигивания Жоливаля, обеспокоенного тем, что она раскроет свою тайну, Марианна дала волю гневу, чувствуя необходимость убедить Язона. Ничто не могло ее удержать. Но когда она заметила, что проболталась, было уже поздно. Последовал неминуемый вопрос:

– Услугу? – В его голосе звучало подозрение. – Какого рода услугу?

Намек был явно оскорбительный, и у нее появилось желание бросить ему в лицо, что это не его ума дело. Но, взяв себя в руки, она ограничилась тем, что холодно поправила его:

– Какую услугу – было бы правильней спросить... и более учтиво. Но я все-таки отвечу тебе так вежливо, как смогу, что, учитывая проявленные тобой чувства к нашему монарху, мне невозможно сообщить тебе полностью ту информацию, которой я располагаю. Знай только, что случаю угодно было открыть мне, что серьезная опасность угрожает не только Императору, но и всей армии и что...

Она остановилась, так как Язон засмеялся, но смех был невеселый.

– «Я последую за тобой хоть в Сибирь, если ты пожелаешь...» – сказала ты, тогда как на самом деле у тебя была только одна цель: встретиться с Наполеоном. А я тебе поверил...

– Ты должен и дальше верить мне, ибо тогда я была искренна и остаюсь такой же сейчас. Но я не вижу никаких оснований, если судьба дает мне возможность предупредить своих о грозящей им опасности, чтобы проявить равнодушие и дать им попасть в западню.

Сморщив лоб упрямой складкой, Язон явно хотел дать достойную отповедь, когда потерявший терпение Жоливаль бросился на помощь своей подруге.

– Не глупите, Бофор, – воскликнул он, – и не ведите себя снова так, о чем потом придется горько пожалеть! Никто из нас не забыл, что вам, в связи с перенесенным вами из-за Императора, не за что любить его, но и вы не должны забывать, что Наполеон не простой смертный и ни вы, ни мы не можем обращаться с ним, как с равным...

– Я был бы удивлен, если бы вы не согласились с Марианной, – усмехнулся Язон.

– Просто у меня нет никаких причин опровергнуть ее слова, наоборот, и если вы позволите, этот спор кажется мне совершенно беспочвенным: вы хотите попасть в Санкт-Петербург, и наша дорога, нравится вам это или нет, почти неминуемо приведет нас к Великой Армии. И с того момента Марианна не будет иметь права, ибо это явится изменой, умолчать об имеющейся у нее информации. Кстати, чтобы успокоить вас, скажу, что она не увидит Наполеона, это я пойду к нему, когда мы будем достаточно близко. Я покину вас, и мы встретимся позже. Если вы согласитесь дождаться меня, может быть, я также буду счастлив сообщить вам приказ о реквизиции корабля, после него все проблемы исчезнут... Вы удовлетворены?

Язон ничего не ответил. Скрестив руки на груди, он мрачно смотрел на плывущие у него под ногами широкие синие воды Борисфена, который величественно катил их к югу. Спустившиеся с повозки путешественники сделали несколько шагов по берегу в сторону свежепостроенных деревянных домов торгового квартала нижнего города, Подола, который в прошлом году внезапный пожар уничтожил полностью вместе с амбарами и церковью. Над ними, на обрывистых скалах, за средневековыми стенами, верхний город возвышал голубые и золотые купола, богатые монастыри, расписанные яркими красками старинные деревянные дворцы.

Возле бревенчатой харчевни, служившей почтовой станцией, кучер выпряг лошадей.

Язон продолжал молчать, и Крэг О’Флаерти, не выдержав, решил ответить. Обрушив на спину своего капитана дружеский тумак, способный свалить того в воду, он одобрительно улыбнулся Жоливалю.

– Если он не удовлетворен, значит, слишком привередлив. Вы говорите как по писаному, виконт. И у вас гениальная способность находить для всех выход из любого положения. Теперь, если позволите, войдем в эту куриную клетку, которая украшена названием харчевни, и посмотрим, можно ли в ней найти что-нибудь поесть. Я способен сожрать лошадь.

Язон молча последовал за своими компаньонами, но у Марианны создалось впечатление, что его не убедили. Это впечатление переросло в уверенность, когда после обеда, без сомнения, лучшего со времени их отъезда и состоявшего из борща, домашней колбасы и сладких вареников, корсар встал из-за стола и заявил, что надо поторопиться с отдыхом, чтобы покинуть город в четыре часа утра. Это ясно говорило о его намерении любым способом обогнать Великую Армию.

Особенно у Марианны, которая в этот вечер напрасно ждала своего возлюбленного под неизбежной иконой, изображавшей на этот раз не менее неизбежного святого Владимира. Дверь тесной комнатки, где застоялся запах сала и капусты, не открылась под рукой Язона.