Любовь грешника - Коул Кресли

Она была наполовину обнажена и тяжело дышала, еще во власти возбуждения. И прямо перед ней был вампир, и джинсы едва сдерживали напор его восставшей плоти.

Она судорожно глотнула, заставив себя смотреть ему в лицо – и тут же горько пожалела об этом. В ответ на ее взгляд его глаза вспыхнули страстью, затмевающей рассудок. Но когда он уставился на ее голую грудь, она ткнула его мечом.

– Хорошо, – сдался он, поднимая руки вверх. – Я, наверное, заслужил это, потому что трогал тебя, пока ты спала. Но знай, что в конце концов я решил, что ты уже проснулась.

– Как долго ты здесь? – звенящим голосом спросила она.

– Почти десять минут.

Она скосила глаза на скамью, где лежал его меч. Туда же он небрежно бросил куртку.

– Невозможно!

– Ты называешь невозможным то, что уже произошло, невеста.

В голове не укладывалось! Ни одному вампиру не удавалось застать ее врасплох. Она спала очень чутко, научилась после долгих веков сражений. Однако ей предлагают поверить, что она спала – да еще видела сон, что ее ласкает пиявка!

Что в нем такого, в этом вампире? Почему она не может проткнуть его мечом? Легкое движение руки лишит его возможности сопротивляться, потом небрежный свинг – и голова с плеч.

Но она не имеет права – идет состязание. «Да, все именно из-за этого дурацкого состязания».

Было и другое объяснение, почему она не может его убить. И Кэдрин отказывалась его принимать. Иначе жизнь, какой она ее знала, будет для нее закончена.

– Я не стану задерживаться здесь дольше, если такое повторится, Катя, – тихо сказал Себастьян. – Но я отвернусь, если ты хочешь одеться.

Вампир-джентльмен. Его голос звучал уверенно, размеренно, а Кэдрин едва держала себя в руках. Он словно прикидывает, нельзя ли в самом деле выбить из ее руки меч и повалить на постель. Что бы она стала делать, решись он на такое?

Как бы хотелось узнать! Предсказуемая Кэдрин, непреклонная Кэдрин сделалась робкой и любопытной.

Он рассматривал ее с нескрываемым восхищением, и это действовало ей на нервы. Там, где она когда-то жила, море во время шторма, пронизанное мрачными тенями, окрашивалось в пылающий серый цвет с проблесками угольной черноты. Таков был цвет его глаз, горящих в темноте. Цвет грозового моря.

«Меня всегда восхищал шторм». Вот глупая мысль!

Кэдрин внутренне содрогнулась. Каждая минута в обществе вампира, обладающего неодолимой сексуальной привлекательностью, с кем не мог сравниться ни один встреченный ею до сих пор мужчина, означала для нее игру с огнем. И не потому, что он желал ее. Ее пугали собственные чувства – нравилось слушать его рокочущий голос, видеть охваченное страстной тоской лицо. И она радовалась, что больше не одна в этой огромной спальне.

Целую вечность окружающие казались ей рабами собственных страстей, вели себя нелогично, неразумно. Теперь она стала одной из них, и тут она была новичком. Неопытный пловец, уносимый волнами.

– Я оденусь.

Она положила меч и встала, схватив майку. Он, должно быть, мельком видел ее грудь, потому что даже не счел нужным сдержать восхищенный возглас. Шагая через всю спальню к сумке с одеждой, Кэдрин чувствовала его взгляд, прикованный к ее ягодицам.

Когда Кэдрин повзрослела достаточно, чтобы покинуть Валгаллу в качестве новой бессмертной, она заметила, что мужчины находят ее зад весьма привлекательным. Теперь она шла не торопясь, нарочно покачивая бедрами. Он завел ее? Она ему покажет стерву.

Он выругался по-эстонски, и она тотчас же поняла – он не знает, что она понимает его язык. Она полагала, что он не позволит себе подобных выражений в ее обществе.

– Катя, – позвал он, – что ты хочешь за то, чтобы лечь в эту постель вместе со мной?

– Катя! Она бросила через плечо:

– Меня зовут не так. И тебе нечего мне предложить.

Менять имя без достаточных на то оснований, овеянное славой имя, которое чтили уже двадцать веков, – какая дерзость! Чтобы его наказать, она наклонилась над своим саквояжем, не сгибая ног, чтобы положить на пол меч и вытащить из вороха одежды маленькое бюстье. Выпрямившись, она взглянула через плечо. Он впал в оцепенение, закрыв ладонью рот.

Поделом. Хотя, конечно, у него был такой вид, словно он собирается схватить ее в охапку, перебросить через плечо и утащить в свое логово.

Как бы это было, если бы ее украл такой мужчина, как Себастьян? Мысль оказаться отданной на милость превосходящего ее силой самца, одержимого единственным желанием, была… очень возбуждающей.