Наследница страсти - Джойс Бренда

Mo все это не важно. Важна лишь Кейт Галлахер. Джил подошла к книжному шкафу. Пока она снова принялась за книги, Алекс скрылся в спальне, видимо, для того, чтобы одеться, и вышел оттуда в белой футболке.

— Джил. — Он взял ее за руку, когда она потянулась к очередной книге. — Давайте взглянем на вещи реально. Если у Хэла были старые, ценные письма, он сделал бы копии. Оригиналы, без сомнения, хранятся в сейфе, в банке. Ну а копии, — Алекс улыбнулся и за руку потянул Джил в кабинет, — должны храниться в компьютере.

Компьютер уже работал, и Алекс включил в комнате верхний свет.

— Вы что, все время работаете? — спросила она, увидев на экране какой-то финансовый отчет — китайская грамота для нее.

— Я люблю свою работу. — Алекс уселся перед компьютером. — Сюда меня привел небольшой кризис. Уже завтра я надеюсь улететь первым рейсом.

Он вышел из своего файла и, щелкнув «мышью», вывел на экран другую программу. Сразу же появился перечень сотни файлов.

— Это не может принадлежать Хэлу, — в растерянности выдохнула Джил.

— Бывая в Нью-Йорке, я останавливаюсь здесь. — Алекс улыбнулся — экрану, а не ей.

Джил вдруг вспомнила все те дни, когда Хэл, ничего не объясняя, выражал желание остаться у нее. Он никогда не рассказывал о компании и об Алексе и Томасе в этой связи. Просто предлагал пойти в какой-нибудь ресторан, а потом к ней.

Алекс обернулся, чтобы увидеть ее лицо.

— Что случилось?

Он очень тонко чувствовал. Джил стало нехорошо.

— Каждый раз, когда Хэл оставался у меня, вы или Томас были в Нью-Йорке, но он ни разу не назвал мне истинную причину.

— Насколько хорошо вы знали Хэла.

Джил вздохнула: Томас прав, она почти совсем не знала его.

— Послушайте, Хэл не имел в виду ничего плохого. Просто он был из тех людей, которые всегда хотят сделать приятное, поэтому он и не говорил вам ничего, что могло бы вас огорчить. — Алекс еще раз внимательно посмотрел на Джил и вернулся к экрану. — Я ищу по именам — Галлахер, Кейт и так далее.

Джил кивнула. И без всяких предисловий сказала ему в спину:

— Хэл сказал, что это его квартира. Он солгал.

Пальцы Алекса замерли на клавиатуре. Он снова посмотрел на нее.

— Мне жаль.

— Я просто не понимаю.

— Я же сказал, Хэл любил делать приятное. Он говорил вам то, что вы хотели слышать.

Джил почти пожалела, что пришла сюда и встретила Алекса Престона. Алекс утверждал, будто Хэл говорил, что любит, только потому, что она хотела это слышать?

Ей захотелось плакать. Хэл говорил, что любит ее, а сам любил Маризу. Еще одна ложь.

Ложь, которую не прощают.

А потом — Кейт.

— Вы как?

— Мне безразлично, чья это квартира, — сказала Джил.

Он по-прежнему смотрел на экран.

— Ничего, — наконец произнес Алекс. Потом добавил: — Подождите-ка. Может, Хэл спрятал где-то эти файлы. — И начал быстро пощелкивать клавишами.

— Ловко у вас получается, — заметила Джил, стоя позади Алекса и глядя на экран поверх его плеча.

— Вот, так и есть. Эврика. Gallagher1.doc, Gallagher2.doc, Gallagher3.doc.

— Боже мой! — воскликнула возбужденная Джил. — Это, должно быть, письма.

Алекс обернулся к ней.

— Если только он не вел досье на вас.

Джил вздрогнула, а потом поняла, что Алекс шутит.

— Это не смешно.

— Извините.

— Ну давайте, скорее открывайте первый, — нетерпеливо попросила Джил.

— Не могу, — отозвался Алекс.

— Почему?

— Нужен пароль. — Он продолжал печатать. Джил смотрела, как он набирает: Галлахер, Кейт, Джил, Хэл. Он попробовал даже Энн, Коллинзуорт, Бенсонхерст. Экран не реагировал.

Они потратили еще полчаса, пробуя каждое слово, которое приходило им в голову в связи с семьей или Хэлом.

— Постойте-ка, — вдруг проговорила Джил, и ее глаза расширились. — Когда мы с Лорен были в Аксбридж-холле, она сказала, что в детстве у Хэла и Томаса был тайный язык. Они произносили слова задом наперед! Попробуйте Тйек!

— Кейт задом наперед. Ладно. — Ничего не изменилось. — Еще какие предложения? — спросил он.

И когда Джил уже собралась предложить написать в обратном порядке свою фамилию, он быстро набрал Р-Е-Х-А-Л-Л-А-Г.

Экран тотчас же заполнился текстом. Джил, не сознавая, что делает, почти парализованная от возбуждения, схватила Алекса за плечо и наклонилась вперед, вглядываясь в экран.

— Это письмо, — сообщил он. — Датировано десятым января 1908 года. Я распечатаю его.

Но Джил не двинулась.

— Подождите, — прошептала она, накрывая руку Алекса своей. По спине у нее побежали мурашки, когда она прочла вслух: — «Дорогая Энн».