Рабыни дьявола - Бенцони Жюльетта

– Полноте, полноте! – раздался сладенький голос Джузеппе. – Что за ребячество! Неужели госпожа хочет нас покинуть? Но куда? Здесь нет ничего, кроме травы, песка и воды… тогда как госпожу ждет роскошный дворец!

– Отпустите меня! – отбиваясь изо всех сил, простонала она, сжимая зубы, чтобы помешать им застучать. – Не все ли вам равно? Скажете, что я бросилась в воду и утонула! Вот именно: скажете, что я покончила жизнь самоубийством! Только отпустите меня! Я дам вам все, что вы захотите! Я богата…

– Но не богаче его сиятельства… и особенно не так могущественны! Так вот, я веду скромную жизнь, Excellenza, но меня она удовлетворяет. И я не хочу ее потерять… а я ею отвечаю за благополучный приезд госпожи!

– Это безумие! Мы же живем не в Средневековье…

– Здесь оно еще сохраняется в некоторых домах! – сказал Джузеппе с внезапной серьезностью. – Я знаю, госпожа скажет обо мне Наполеону. Я предупрежден! Но здесь Венеция, и могущество Императора здесь более податливое и более скромное… Так что будьте благоразумны!

В руках не отпускавшего ее Джакопо, исчерпав все физические и моральные силы, Марианна безутешно рыдала. Она даже не думала о том, как смешно должен выглядеть этот плач в объятиях незнакомца. Она опиралась на него, как на стену, и думала только об одном: все кончено, отныне ничто не помешает князю отомстить ей, как он пожелает, и она может рассчитывать только на себя. Но этого так мало!..

Между тем она вдруг ощутила что-то необычное: объятие Джакопо мало-помалу сжималось все крепче, и ей стало трудно дышать. Прижатое к ней тело парня начало дрожать. Затем она почувствовала, как его рука скользнула по ее талии, поднялась выше и, найдя округлость груди, замерла на ней.

Она сразу поняла, что красавчик рыбак решил использовать положение, тогда как Джузеппе отошел на несколько шагов, со скучающим видом ожидая, когда уймутся слезы.

Ласка рыбака отвлекла ее и придала мужества: этот человек настолько желал ее, что рискнул на безрассудное действие почти под носом у Джузеппе. Надежда на другое вознаграждение, возможно, толкнет его на больший риск…

Подавив желание дать Джакопо пощечину, она вместо того крепче прижалась к нему, затем убедившись, что Джузеппе смотрит в другую сторону, поднялась на цыпочки и быстро прижалась губами к губам парня. Это длилось не больше мгновения, после чего она оттолкнула его, устремив к нему, однако, полный мольбы взгляд.

Он с заметным волнением смотрел, как она удаляется, явно пытаясь понять, чего она от него хочет, но у Марианны не было никакого способа объяснить ему это. Показать жестами, что надо оглушить и связать Джузеппе, когда он подойдет к ним? Сто раз в течение последних двадцати четырех часов она надеялась найти на судне какой-нибудь инструмент, который позволил бы ей действовать самой, после чего добиться от Джакопо полного послушания было бы, без сомнения, детской игрушкой, но Джузеппе был хитер и все время оставался начеку. На тартане не нашлось ничего, что могло бы служить оружием, и он ни на минуту не терял Марианну из вида. Он даже ночью не сомкнул глаз…

Не было также ничего, чем можно писать и так обратиться к рыбаку с призывом о помощи… при условии, что он вообще умеет читать!

Уже наступил вечер, а Марианна так и не смогла найти средство общения со своим странным влюбленным.

Сидя между ними на связке снастей, Джузеппе долгое время крутил в руках свой пистолет, словно догадывался, что над ним нависла угроза. Действительно, любая попытка была бы смертельной как для одной, так и для другого…

С окаменевшей душой Марианна смотрела, как в сумерки, подняв якорь, тартана углубилась в пролив. Несмотря на удерживавший ее в своих когтях страх, молодая женщина не могла удержать восторженное восклицание: на горизонте возникла удивительная синяя с фиолетовым фреска, отблескивающая золотом и пурпуром. Это напоминало плывущую по морю корону с фантастическими украшениями, корону, медленно погружающуюся в ночь.

Темнота сгущалась быстро. Она стала почти непроглядной, когда тартана обогнула остров Сан-Джорджио и вошла в канал Джудекка. Убавив паруса, она двигалась с очень малой скоростью, надеясь, может быть, пройти по возможности незамеченной. Марианна затаила дыхание. Она понимала, что отныне будет заперта в Венеции, как в сжатом кулаке, и с мучительной жадностью смотрела на большие корабли с зажженными фонарями, прошедшие морскую таможню, ее белые колонны и позолоченную Фортуну, и дремавшие у подножия воздушного купола и алебастровых завитков собора Спасителя в ожидании утреннего бриза, который унесет их далеко от этой опасной сирены из камня и воды.