Память любви - Смолл Бертрис

— Я здесь, милорд, — прогремел низкий голос, и вперед выступил широкоплечий высокий мужчина с черной бородой, связанными на затылке волосами и блестящей лысиной на макушке.

— Нам нужно поговорить, — обронил ап-Граффид, направляясь к донжону — главной башне крепости. Открыв дверь, он обернулся к детям:

— Идите, согрейтесь у очага.

Потом взял протянутый ему деревянный кубок с горьким пивом, осушил тремя глотками и уселся на единственный стул, предназначенный для господина и хозяина.

— Вала умерла. Это наши дети. Ронуин только исполнилось пять, Глинну — три года. Я хочу оставить их с тобой, пока не решу, что с ними делать, — сообщил он Моргану, начальнику здешнего гарнизона.

— Ваше слово — закон для меня, господин, — поклонился тот, — но почему здесь и почему именно я? Вы оказываете мне огромную честь, доверяя безопасность ваших отпрысков.

— Ты был кровным родственником Валы, Морган, и кроме того, я не хотел утомлять их долгой дорогой. До сих пор они никогда не покидали холма, на котором стоял дом Валы.

— А если отправить их к вашим братьям?

— Почти никто не знал о Вале, а ух о детях тем более.

Теперь о них будет известно только тебе, мне и священнику, которого я выберу. Ты знаешь, как велика опасность. Мои враги убьют парнишку и постараются выдать Ронуин замуж к своей выгоде. Я уже немолод, и, если не женюсь, Глинн когда-нибудь станет моим наследником. И только отец имеет право найти дочери мужа. Они такие маленькие, Морган, — улыбнулся Ллуэлин старому другу. — Неужели не приютишь их?

— Рядом с очагом всегда есть место для ночлега, куда мы укладываем самых важных гостей. Дети могут пока спать там.

Но что мне с ними делать?

— Они сами найдут, чем заняться. Главное, следи, чтобы они не мерзли, не голодали и не попали в беду.

— А что сказать моим людям? — допытывался ап-Оуэн.

— Объясни, что эти дети мне дороги, — отмахнулся Ллуэлин. — Пусть гадают, но до правды им все равно не доискаться.

— А если дети проболтаются? — встревожился Морган.

— Ронуин, Глинн, ко мне! — скомандовал отец, и когда они подбежали, объявил:

— Вы мои дети, моя кровь и плоть, и я горжусь этим, но вы не должны никому говорить о нашем родстве. Ронуин, я знаю, ты достаточно большая, чтобы все понять и объяснить брату. Сумеешь, девочка?

— Сумею, — кивнула Ронуин.

— Молодец, — похвалил Ллуэлин, чмокнув дочку в лоб и усмехнувшись при виде удивленной гримаски, промелькнувшей на ее лице. — А теперь я должен ехать. Меня ждут в другом месте, и, хотя и с опозданием, все же необходимо добраться туда.

— Ты вернешься? — прошептала Ронуин.

— Обязательно.

— Когда?

— Когда время придет, девочка. Тут вы в безопасности.

Морган ап-Оуэн — родственник вашей мамы. Он будет защищать вас. Пообещайте, что станете его слушаться.

— Обещаю, — глухо пробормотала Ронуин.

— И я тоже, — пропищал малыш, радуясь, что может угодить отцу.

Ап-Граффид подкинул мальчика и, расцеловав в обе щеки, поставил на пол. Ронуин спокойно взирала на происходящее, не подавая виду, что ревнует.

— Ты еще не составила мнения обо мне, так ведь? — пошутил он.

Ронуин пожала узкими плечиками.

— Я не слишком хорошо знаю тебя, но благодарна за то, что приехал и увез нас. Больше я ничего не могу сказать, Ллуэлин ап-Граффид.

— Ты моя дочь и честна до безобразия, — засмеялся он. — Позаботься о братце, Ронуин. Я вернусь, обещаю. — Он погладил ее по голове, повернулся и вместе с капитаном вышел во двор.

— Па! — жалобно взвыл Глинн.

— Ты же слышал — он скоро приедет, — утешила его сестра. — Давай лучше обследуем все закоулки нашего нового дома. Смотри, какая высота!

Мальчик мгновенно отвлекся.

Когда сгустились сумерки и зал наполнился воинами, дети было растерялись, но Морган усадил их за высокий стол и объявил:

— Эти малыши очень дороги нашему господину Ллуэлину. С ними должно обращаться хорошо и ни в чем не отказывать. Я назначаю восемь человек их личными телохранителями. Лаг, Эдда, Мейбон, Надд, Баррис, Дьюи, Кэдем и От! Я выбрал вас. И присмотрите, чтобы с этими пташками ничего не случилось.

Воины долго добродушно ворчали, хотя втайне были довольны оказанной честью. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы угадать в малышах детей предводителя, пусть Морган и ничего не сказал. И парнишка, и девочка походили на него как две капли воды, если не считать светлых волос последней.