Молитва любви - Картленд Барбара

Теперь счастья не было и в помине.

Все в усадьбе родителей — занавеси, кобры, подушки, покрывала — переливалось самыми яркими красками.

Любимые цвета ее матери: голубой, розовый, нежно-зеленый, как весенние почки, — словно отвечали цветам в саду, которые так любила мать Джины.

Джина подумала, будет ли новый владелец усадьбы так же счастлив, как и они.

Ей казалось, что усадьбу купил кто-то из местных. Собственно говоря, она думала об одном человеке средних лет с молоденькой женой, который всегда поглядывал на дом семейства Борн с завистью.

Кто Вы ни был новым владельцем усадьбы, все деньги, полученные за нее, пойдут на уплату огромных долгов отца Джины и тех, что наделали они с матерью с легким чувством вины.

Лорд Келборн дал ясно понять, что его поверенные получили соответствующие наставления.

Не спросив Джину, он приказал собрать все ее вещи и отослать их в «Башни».

Джине хотелось протестовать против того, что дядя ни о чем ее не спросил и даже не дал ей возможности поехать домой и самой со всем разобраться.

Но она ничего не сказала — по сравнению со смертью матери все казалось несущественным.

Теперь у нее не было выбора — она должна была поехать в «Башни», как ей и было сказано, и похоронить себя там до второго пришествия. Все ее будущее представлялось одной сплошной серой, безотрадной массой, и не было надежды, что какое-нибудь чудо нарушит эту убийственную монотонность.

Оглядев комнату, Джина вдруг заметила на софе, рядом с китайской шалью, свежий номер «Таймс». Она внезапно осознала, что уже дня три не читала газет, и, подойдя к софе, взяла «Таймс» в руки. Это напомнило ей об отце, который всегда настаивал, чтобы она была в курсе политической ситуации. Она всегда читана редакторскую статью в «Морнинг пост» и вместе с отцом просматривала спортивные страницы, чтобы узнать, кто победил на скачках. Большинство владельцев этой газеты были приятелями ее отца.

Взяв «Таймс» в руки, Джина обнаружила, что газета открыта на странице «Работа для вас». Это напомнило ей, как ее дядя, будучи в Лондоне, искал себе новую секретаршу.

Она вздрогнула, осознав, что теперь ей придется помогать дяде в его миссионерской деятельности, скучной и неприятной до ужаса. Джина знала, что ей придется иметь дело с множествами жалобных писем от всяких губернаторов и прочих официальных лиц, которым ее дядя старался навязать дополнительных миссионеров, считая, что нынешнего их количества маловато для безупречного исполнения миссии.

Во время последнего визита в «Башни» Джина видела там кипы религиозных трактатов и инструкций к молитвам, которые рассылались лично миссионерам. Каждое такое послание дядя сопровождал письмом с вопросами насчет того, сколько насчитывается новообращенных, сколько проводится богослужений, сколько человек их посещает и сколько младенцев окрещено за последнее время. Вопросник казался бесконечным и, как подумала тогда Джина, требовался дяде для демонстрирования своей власти. Он вмешивался в дела людей, которых ни разу в жизни не видел, и инструктировал их, как правильно вести миссионерскую деятельность. «Вряд ли он имеет право делать это», — подумала она вслух. Но дяде она этого не могла сказать, боясь его гнева.

Просматривая колонки «Работы для вас», Джина наткнулась на нечто ее заинтересовавшее. Она внимательно прочла это объявление: «Требуется молодая леди в компаньонки семнадцатилетней девушке. Удобное и приятное проживание в деревне. Обращаться к секретарю, Инглтон-Хаус, Парк-Лейн, Лондон».

Джина прочла объявление еще раз, и еще — казалось, это был ответ на ее отчаянный крик о помощи. Впервые с того времени как уехал ее дядя, Джина ощутила робкую надежду. Уставившись в газету невидящим взглядом, она спрашивала себя, зачем ей насиловать себя и ехать в «Башни», сама мысль о чем ей противна, если вполне можно найти работу.

Прошлой ночью, утопая в слезах и безуспешно пытаясь заснуть, она уже подумывала о том, не стать ли ей учительницей. Но, даже не наводя справок, Джина понимала, что для подобной работы она не только слишком молода, но и слишком привлекательна. К тому же она прекрасно помнила, на что была похожа ее гувернантка. Кроме того, образование Джина получила от двух местных учительниц, каждая из которых по полгода жила в имении. Ее отец в конце концов не вынес их устрашающего вида и заявил, что хочет любоваться своей дочерью, не отягощенной парочкой «старых вешалок».