Игра любви - Картленд Барбара

Маркесс понурился.

– Лондон дьявольски дорог, тех денег было недостаточно.

– Можете не вдаваться в подробности, как именно вы потратили те деньги. Рубиновое ожерелье, которое вы подарили Бит О'Маслин, едва ли имеет отношение к выращиванию урожая или К восстановлению шахты.

– С какой стати вы совали нос в мои дела? – возмутился Маркесс. – Это мое дело, как я трачу свои деньги!

– Это мои деньги, – напомнил Растус Грун, – и вот почему, : милорд, вы подпишете эти бумаги – или последствия не заставят себя ждать.

Повисло долгое молчание.

Наконец Маркесс осознал, что проиграл полностью, и опустил глаза на документ.

Растус Грун подтолкнул бумагу к нему.

Молча Маркесс взял перо.

Его рука дрожала, когда он на мгновение задержал ее над бумагой.

Потом он поставил под ней свое имя и воскликнул:

– Черт вас побери! Будьте вы прокляты!

Чтоб вам провалиться в преисподнюю!

Растус Грун не подал виду, что слышал оскорбления. Лишь протянул руку и взял документ. Он изучал его так внимательно, будто проверял подлинность подписи.

Ростовщик не сомневался, что Маркесс стоит над ним, борясь с желанием ударить своего мучителя.

Наконец Маркесс направился к выходу.

Доусон открыл перед ним дверь.

Прежде чем выйти, Маркесс обернулся еще раз:

– Вы сам Дьявол! Вот вы кто – Дьявол!

Надеюсь, вы сгорите в адском пламени!

Он направился к входной двери, открыл ее и с треском захлопнул за собой.

Доусон закрыл дверь конторы и подошел к столу Растуса Груна.

– Могло быть хуже, – коротко заметил он.

– Сообщите Кумбу, что сланцевая шахта теперь наша, – сказал Растус Грун. – И напомните ему, чтобы он не забывал в первую очередь платить рабочим и следить за их жильем.

Доусон кивнул.

– Он славный человек, уверен, вы не пожалеете, что продали шахту ему.

– Продавая Кумбу, мы получаем небольшую прибыль, но я не доверю это дело другому человеку.

– И я бы не доверил, – согласился Доусон. – Другой мог бы успешно заниматься шахтой, но я не думаю, что он принял бы близко к сердцу интересы деревни и ее жителей.

– Я тоже думал об этом, – сказал Растус Грун. – Кто у нас следующий?

– Граф Инчестер.

– Да, конечно.

– Вот отчеты о нем, – сказал Доусон, кладя бумаги на стол. – Последний человек, которого мы наняли, работал просто изумительно! Он раскопал такие факты, которые, по-моему, было очень и очень нелегко узнать.

– Я просил его сообщать мне малейшие подробности, – проговорил Растус Грун так тихо, будто говорил сам с собой.

Доусон посмотрел на часы, которые стояли на каминной полке над незажженным камином.

В комнате было холодно, и мужчины не снимали пальто.

– Надеюсь-, граф не собирается опаздывать, – заметил ростовщик. – Я хотел бы поскорее уйти домой.

– У вас опять начались боли? – спросил Доусон участливо.

– Да, – неохотно признался Растус Грун.

– Может, деть вам капли?»

– Возможно, так будет лучше.

Доусон открыл ящик стола и достал пузырек с лекарством.

Очень осторожно он капнул три капли в стакан, добавил немного воды и подал хозяину.

Тот выпил и некоторое время сидел, откинувшись на спинку стула, ожидая, пока боль утихнет.

В этот момент во входную дверь постучали.

Доусон спрятал пузырек обратно в ящик.

– Впустить его светлость или заставить подождать?

– Впустите, – распорядился Растус Грун.

Граф Инчестер вошел в комнату.

После Маркесса стройная подтянутая фигура графа производила такое впечатление, как будто в контору лондонского ростовщика внезапно пожаловал инопланетянин.

– Добрый день! – обратился он к присутствовавшим в комнате, снимая шляпу.

Маркесс шляпы не снимал, желая продемонстрировать свое превосходство.

– Садитесь, милорд, – пригласил Растус Грун.

Граф сел, положив шляпу на стол позади себя.

– Я писал вам, – сказал он, глубоко вздохнув, – потому что оказался в затруднительном положении.

От человека, к которому обращался граф, не последовало никакого ответа. Ростовщик, похоже, снова погрузился в изучение бумаг, которые лежали перед ним.

В то же время его глаза за темными стеклами очков внимательно наблюдали за графом.

– Я пытался, – говорил Инчестер, – я испробовал все возможные пути, чтобы сдвинуться с мертвой точки. Но я потерпел поражение! Признаюсь, у меня ничего не вышло!

Растус Грун не отвечал и граф продолжал:.