Возвращение повесы - Беверли Джо

Но в эту ночь у Саймона сильно поднялась температура.

Оглторп, дежуривший у постели больного, разбудил Хэла, а тот в три часа ночи разбудил Дженси. Она поспешила к мужу. Шагая по коридору, проговорила:

– Но доктор сказал, жар – это нормально. Именно так и выздоравливают.

– У него слишком уж высокая температура, – ответил Хэл. – Поэтому я вас и разбудил.

У Саймона действительно был сильный жар. Но он, отстранив руку жены, пробормотал:

– Не суетись. Все будет хорошо.

Она попятилась и, повернувшись к Хэлу, шепотом спросила:

– Не послать ли за Плейтером?

– А что он может сделать? – ответил майор. – Ребра же нельзя ампутировать.

Хотя Дженси знала, что Плейтер ее за это отругает, она все же разбинтовала грудь, однако не обнаружила ни красноты, ни опухоли, ни запаха гноя.

– Наверное, причина не в ране, а в чем-то другом, – пробормотала она, испытывая огромное облегчение. Вопросительно посмотрев на Хэла, спросила: – Что вы об этом думаете?

– Надеюсь, все пройдет, – ответил Хэл, но было очевидно, что он очень встревожен.

Дженси несколько часов провела у постели больного, а утром, едва рассвело, отправила Оглторпа за доктором.

Взглянув на Саймона, Плейтер разразился бранью. Он тоже снял бинты и содрал все накладки с раны. Вместе с последней накладкой отодрался струп.

Дженси вскрикнула в испуге, но доктор сказал:

– Все в порядке, заражения нет.

– Но что же с ним? – пролепетала Дженси.

– Пока не знаю, – проворчал Плейтер. Он промыл рану и рассмотрел ее в увеличительное стекло. – Да, все в порядке, как я и говорил. Причина жара в чем-то другом. Скажите у него когда-нибудь была малярия?

– Думаю, что нет. Хотя точно не знаю. – Она пожала плечами и добавила: – У него особенно горячая рука.

Доктор что-то пробурчал себе под нос и разбинтовал руку больного. Дженси невольно вскрикнула и прошептала:

– Да простит меня Господь.

Корка на руке отстала, но под ней виднелся гной и ярко-красная опухоль.

– Бренди! – рявкнул доктор. Взяв у Дженси бутыль, он полил рану на руке.

Дженси в ужасе замерла. Там, где раньше была небольшая ранка, почти царапина, теперь зияла глубокая щель. Плейтер еще больше помрачнел и проворчал:

– Руку придется отнять.

– Нет! – крикнула Дженси.

– Нет, – прошептал Саймон.

– Вы предпочитаете смерть? – осведомился доктор. Дженси услышала, как вздохнул Хэл, стоявший у нее за спиной. «Что же делать? – думала она. – Что делать?» Взглянув на доктора, она с дрожью в голосе проговорила:

– Неужели… прямо сейчас?

– Чем раньше, тем больше шансов выжить.

– Нет, – снова сказал Саймон, глядя на жену с мольбой в глазах.

Судорожно сглотнув, она проговорила:

– Пока не надо. Что можно сделать, чтобы спасти руку?

Доктор со стуком захлопнул свой чемоданчик.

– Если бы я это знал, то непременно бы сделал. Неужели сомневаетесь? Иногда пытаются вытянуть гной компрессами, но думаю, что сейчас это бесполезно. – Он посмотрел на Саймона: – Мои глубочайшие извинения, сэр. По небрежности я не прочистил рану как следует. Моя ошибка.

– Тогда надо прочистить сейчас! – заявила Дженси.

– Увы, уже поздно. – Плейтер направился к двери.

Опустившись на стул, Дженси снова посмотрела на Саймона. «Неужели он лишится руки? – спрашивала она себя. – Какой ужас!» Однако она почти не сомневалась: Саймон ни за что на это не согласится. Но если доктор прав, то ему будет становиться все хуже и хуже, и тогда именно ей придется принять решение. Как жена она имеет такое право. Но что произойдет после этого? Возможно, Саймон ее возненавидит.

Наверное, ей следовало сказать мужу что-то ободряющее, но она не могла вымолвить ни слова.

Тут Хэл приблизился к кровати и проговорил:

– Кажется, бренди помогает. Может, сделаем спиртовой компресс?

Они так и поступили, но жар у Саймона усиливался, а краснота вокруг раны расширялась. Вскоре у больного начался бред, а доктор не появлялся. В конце концов стало ясно, что он вернется только для ампутации. Дженси знала, что нужно послать за ним, однако медлила. Склонившись над мужем, она прошептала:

– Любимый, ты не умрешь. Знаешь, карты не врут, поэтому ты не умрешь.

Глаза Саймона приоткрылись, и он пробормотал:

– Суеверие… Можно подумать… цыганка…

Она покачала головой:

– Нет-нет, поверь мне, я знаю…

Через несколько минут он вдруг сказал: