Возраст любви - Смолл Бертрис

Несколько месяцев они провели вместе, а потом король призвал отца к себе, ибо Ланселот был величайшим из его рыцарей. Тем временем сводные сестры короля решили отомстить Ланселоту за измену Элейн и колдовством заставили его влюбиться в королеву. Остальную часть истории ты знаешь, так что не стоит ее пересказывать.

Майя кивнула, не сводя зачарованного взгляда с мужа. Ей ужасно хотелось услышать, что было дальше.

— Как-то вечером моя мать появилась при дворе с новорожденным сыном на руках. Леди из Шалотта постаралась, чтобы соперница узнала, что Ланселот снова изменил женщине, которой клялся в любви. Мало того, наложила на меня проклятие, чтобы отомстить отцу. Достигнув двадцатипятилетнего возраста, я не стану стареть. И, познав любовь, познаю также страдания, потому что любимая женщина будет дряхлеть и умрет, а я так и останусь молодым. Стану свидетелем, как все, кого я люблю, сходят в могилу, а я по-прежнему буду красивым, юным, бессмертным. Поэтому буду вечно терять тех, кого люблю, и никогда не узнаю мира и покоя, которые приходят с истинной любовью.

«Он будет известен как Эмрис Ллин», — сказала Элейн из Шалотта моей матери. Бессмертный с Озера. Правда, со временем люди забудут, почему я получил это имя.

Прежде чем продолжить свою мрачную повесть, Лорд Озера снова наполнил кубки.

— На следующий день Элейн, леди из Шалотта, выпила яд, улеглась в богато убранную барку и, проплывая мимо укреплений Камелота, вздохнула в последний раз. Барку течением унесло в море, где она исчезла за горизонтом. Мать была вне себя. Отец, потрясенный последствиями своего неосмотрительного поступка, глубоко скорбя, вернулся с ней сюда, чтобы покаяться. Но волшебство, царившее в этих местах, тревожило его.

Моя мать, несмотря на то что сама была великой волшебницей, не смогла полностью снять проклятие, наложенное сводной сестрой короля, но сумела слегка его изменить.

— Каким образом? — не выдержала Майя.

— Хотя я наполовину смертный, наполовину волшебник, однако больше тяготею к людям, как все мужчины, рожденные от человека и феи. А вот дочери стремятся навсегда уйти в волшебный мир. Моя мать понимала, что за много веков я не раз буду влюбляться, и поэтому смягчила проклятие. Когда мне исполнилось двадцать пять, она повергла в глубокий сон всех обитателей замка и сделала его невидимым. Так продолжалось много столетий. Мы были защищены от чужаков и тех, кто мог обнаружить, что я никогда не постарею.

Потом, пять лет назад, она сказала, что придет день, когда женщина полюбит меня, несмотря на все обстоятельства моего рождения и жизни. Полюбит и согласится пожертвовать всем ради меня. Если же я соглашусь забыть о магии, уйти от волшебного народа и стать смертным, проклятие, наложенное леди из Шалотта, будет снято, и я начну новую жизнь как простой смертный. Буду стареть, приобрету наследников.

— А твоя магия?

— Увы, дорогая, я лишусь всех своих способностей.

— Мне все равно! — воскликнула Майя. — Пока мы сможем быть вместе, я ни на что не пожалуюсь! Я всегда искала мужа, который любил бы меня и которого любила бы я. Такого, кто даст мне детей. Не жалей о волшебстве! Будем жить как обычные люди.

— В таком случае тебе придется встретиться с Леди Озера. Это ее нужно убедить в твоей искренности, прежде чем меня освободят от древнего проклятия, — прошептал Эмрис, обнимая ее. — Я знал, что только ты освободишь меня, Майя! Знал! Драйзи сказала, что я должен искать женщину, ведущую свое происхождение от короля Артура. Ту, которая полюбила бы меня ради меня самого. Но тогда я не знал никого, кроме Моргант, а ее никогда не смог бы полюбить.

— Моргант — потомок Артура? А я и не знала, — протянула Майя.

— Она из рода Мордреда, — пояснил Эмрис. — И очень удивилась, узнав о существовании вашей семьи.

— Что будет с волшебным народом, живущим здесь, когда ты станешь смертным? — допытывалась Майя.

— Вернутся в свой мир.

— А те, кто люди только наполовину?

— Им придется выбирать, но большинство предпочтет удалиться в волшебную страну.

— А ты, господин мой муж? — тихо спросила Майя. — Ты действительно готов отказаться от материнского наследия, чтобы жить как простой смертный? Стареть? Познать боль и скорбь? — Осторожно протянув руку, она коснулась его гладкой щеки. — Я люблю тебя, Эмрис, и сердцем чую, что никогда не полюблю другого. Но это очень серьезное решение. И ты должен его принять. Пойми, что после этого назад дороги не будет, верно?

— Не будет, любимая, — подтвердил он.

— Сначала уверься, что хочешь именно этого, — предупредила Майя. — Если останешься таким, как сейчас, никогда не постареешь?

— Зато постареешь ты, — напомнил он.

— Конечно.

— И если у нас будут дети, они тоже состарятся. И вы рано или поздно покинете меня. Предпочитаю состариться, чем потерять тебя, — вздохнул Эмрис.

— Но какое испытание назначит твоя мать?

— Не знаю. Мои жены ему не подвергались. Да они и не знали моей истории. Я пытался рассказать Роузин, но она в ужасе сбежала от меня.

— Я очень боюсь, — призналась Майя, — но завтра ты должен призвать свою матушку. Ждать дольше нельзя. Среди твоих людей найдутся такие, которым не понравится, что твой волшебный мир исчезнет навсегда.

— Ты права, любимая, — кивнул он.

Они долго сидели у окна, глядя на озеро. Снег перестал падать, и небо прояснилось. Лунный свет серебрился на льду, и звезды весело мигали в бездонной высоте. Озеро замерзло, и Майя невольно задалась вопросом, сможет ли Леди Озера подняться наверх. Итак, завтра все станет ясно.

Ей вдруг захотелось спать. Рыжая головка опустилась на плечо мужа. Он улыбнулся и, подхватив ее, понес в постель.

— Не вызывай Леди Озера без меня, — пробормотала она.

— Ни за что, — поклялся он, целуя ее в губы.

На рассвете, еще затемно, Эмрис встал, оделся и, выскользнув из спальни, поднялся на южную башню замка, чтобы поговорить с Драйзи. Она не спала и, очевидно, ждала его.

— Я сказал ей, — объявил он, входя в комнату. Драйзи кивнула.

— А она?

— Ответила, что любит меня. А остальное значения не имеет. И что для нее самое главное — состариться рядом со мной.

— Она — та самая! Я всегда это знала!

— Откуда тебе стало известно о семье Пендрагонов? — спросил он.

— По Камелоту давно ходили слухи, господин. Тогда я была куда моложе и красивее. Однажды я лежала с сэром Кеем, названым братом короля. Он был пьян и, наверное, поэтому разболтал о первой любви короля и ребенке, рожденном от этого союза. Сказал, что волшебник Мерлин спрятал мальчика и мать в горах Уэльса, дабы род Артура смог выжить и продолжиться. Мерлин умел заглядывать далеко в будущее. Думаю, он знал, что сводная сестра Артура, фея Моргана, соблазнит короля, но понимал также, что помешать не сможет. Тогда я никому ничего не сказала.