Сестры-соперницы - Холт Виктория

И тогда я подумала: «Она всегда будет со мной. Я никогда не избавлюсь от Берсабы». То, что мне пришло в голову слово «избавиться», было странно: это звучало так, будто я нахожусь в каком-то плену, из которого хочу освободиться.

Мы подъезжали все ближе к Лондону, но я продолжала думать не о том, что ожидает меня в этом городе, а о том, когда же придут вести о Берсабе.

Наконец мы добрались до Пондерсби-холла — резиденции сэра Джервиса, расположенной неподалеку от Лондона, возле реки, запруженной судами направляющимися в Лондон и из Лондона.

* * *

Это был величественный дом, но я привыкла к большим особнякам — ведь я росла в имении отца и в замке дедушки, а нет ничего более внушительного, чем замок-крепость с серыми зубчатыми башнями, построенный во время нормандского нашествия. Однако Пондерсби-холл отличался и от имения, и от замка. Он был высокомерен. Не знаю, правильно ли так говорить о доме, но именно это определение пришло мне в голову. Выглядел он ухоженным, чего не хватало домам Корнуолла. Я решила, что это объясняется тем, что он расположен в укромном юго-восточном уголке Англии и не подвергается действию наших жестоких штормов, а более сухой прохладный климат не оказывает столь разрушительного действия на стены. Да и вообще дом был не так уж стар. Его построили около 1560 года, ему не было еще и ста лет, и оттого в нем чувствовался дух современности, которого, конечно, недоставало дедушкиному замку.

Возможно, это ощущение усиливалось тем, что во всем здесь поддерживался идеальный порядок. Трава на газоне внешнего дворика выглядела так, будто ее подстригли пару часов назад. Серые стены были чистыми, словно только что вымытыми, и скорее серебристо-серыми, чем серо-черными, как стены замка Пейлинг. Мое внимание привлекли резные украшения в небольших нишах у основания фонтана. Под ним располагался выступающий портик, а справа от него — огромное окно с замысловатым переплетом, с бесчисленными разноцветными стеклами синими, красными, зелеными.

Я подумала: интересно, что сказала бы Берсаба, увидев все это? В течение последующих недель подобная мысль не раз приходила мне в голову.

Когда мы въехали во внешний двор, навстречу вышел слуга. Он был одет в ливрею синего и зеленого цветов — вскоре я узнала, что это цвета рода Пондерсби. Поклонившись, он сказал:

— Добрый день, мэм. Мы со вчерашнего дня ждем вашего приезда. Мне приказано встретить вас и проводить в ваши апартаменты. Я дам распоряжение конюхам насчет лошадей, о ваших слугах тоже позаботятся должным образом.

Я поблагодарила его и спросила, как его зовут.

— Джеймс, мэм. Я мажордом. Если у вас возникнут какие-то затруднения, сообщите мне об этом, и я приложу все силы для исправления положения.

Мне стало смешно, и я вновь вспомнила о Берсабе: ей тоже было бы весело полюбоваться на этакую чопорность.

Я спешилась, тут же почувствовав, как неуклюжи мои движения после длительного пребывания в седле. Представляю, как безупречный Джеймс мысленно поднял брови, задавая себе вопрос: что это за странное существо, не гармонирующее с нашим прекрасным замком?

Мэб тоже спешилась и заняла свое место позади меня. Сопровождавшие нас мужчины отправились за конюхами, видимо, в предназначенные для них помещения.

Джеймс помог нам преодолеть две ступеньки крыльца, проделав это с таким важным видом, словно участвовал в какой-то торжественной церемонии. Вскоре я убедилась в том, что такой же дух значительности происходящего Джеймс привносил во все свои дела, стремясь показать, что он совершает действия, только достойные его внимания.

Вслед за ним мы прошли в холл, свет в который проникал через окно с разноцветными стеклами, и тут наше внимание привлек потолок с прекрасными лепными украшениями и галерея для музыкантов в дальнем конце холла.

Нас встретила женщина, одетая в синее платье и зеленый фартук тех же оттенков, что и ливрея Джеймса. Я тут же узнала ее: это была Анна, сопровождавшая Карлотту во время поездки в Корнуолл.

— Наша гостья прибыла, — сообщил Джеймс, — проводите ее и ее служанку в предназначенные для них комнаты и убедитесь в том, что госпожа Лэндор обеспечена всем необходимым.

Анна, на которую манера поведения Джеймса производила меньшее впечатление, чем на меня, просто кивнула.

— Если вы пойдете со мной, я покажу вам ваши комнаты, — сказала она, — и когда их милость вернется, я доложу ей о вашем прибытии.