Королева Кастильская - Холт Виктория

– В королевской часовне замка Бьюдли… – прошептала она. – Какие странные названия в этой Англии. Возможно, со временем они не будут мне казаться столь необычными. О, Маргарита, когда я думаю об этой церемонии, то чувствую, что уже замужем. И понимаю, что у меня нет больше надежды избежать брака.

* * *

Изабелла наблюдала за дочерью из окна своих покоев. Она радовалась, видя Катарину и Маргариту вместе. Бедные дети, может, они помогут друг другу.

Хотя королева не могла видеть выражение лица Катарины, по наклону головы и по тому, как ее руки безжизненно повисли вдоль туловища, Изабелла чувствовала, что дочь в отчаянии.

Наверняка они разговаривали о предстоящем браке. У бедной девочки разобьется сердце, если она уедет в Англию. Ей всего тринадцать лет. Еще год, и время подойдет, она созреет.

Королева отвернулась от окна, она не могла больше вынести этого печального зрелища.

Она подошла к письменному столу и написала Торквемаде.

«Моя дочь еще слишком молода для брака. Договоренность о нем уже состоялась, и этого пока достаточно. Катарина не поедет в Англию… пока».

* * *

Часто королева Испании Изабелла была благодарна, что существует множество дел и обязанностей, которые требуют ее внимания. Не будь этого, она не вынесла бы горя, обрушившегося на ее семью. Она претерпела страшный удар – смерть Хуана – и была очень близка к отчаянию, как и всякая женщина на ее месте. А когда она думала о Хуане, находящейся во Фландрии, ее просто охватывал ужас.

Надо сказать, что Изабелла старалась не думать о ней слишком часто.

Ее отвлекали постоянные дела, связанные с государством, заниматься которыми – ее долг. Она никогда не забудет, что она – королева и главное для нее – долг по отношению к своей стране. Это прежде всего, даже превыше ее любви к своим детям.

Теперь мысли Изабеллы были заняты адмиралом Христофором Колумбом, который сейчас направлялся на встречу с ней. Она восхищалась этим отважным человеком и не переставала защищать его, когда враги адмирала, коих было немало, обвиняли его во всевозможных грехах.

Теперь он хотел еще раз отплыть к Новому Свету, и королева знала, что он станет просить средства для путешествия. А это означает, что понадобятся деньги для снаряжения экспедиции и для тех мужчин и женщин, что станут хорошими колонистами.

Она никогда не забывала о том, что Колумб вернулся домой, открыв Новый Свет, и привез с собой доказательства богатств этого края. Она помнила, как пели Те Deum^[8] в королевской часовне, восславляя Господа за такой великий дар. Возможно, в чем-то надежды на Новый Свет не оправдались. От него ожидали больших богатств, больших выгод. Однако Изабелла как женщина дальновидная могла понять, что новые колонии смогли бы принести нечто поважнее золота и дешевых украшений.

Раздражение людей возрастало. Они не желали работать, чтобы добиться этих богатств. Они хотели разбогатеть, не прилагая никаких усилий. Что касается Фердинанда, то когда он увидел все трофеи, привезенные из Нового Света, он тут же пожалел о своем обещании Христофору Колумбу поделиться с ним богатством и теперь постоянно выискивал способы, чтобы отменить это соглашение.

Многие хотели отправиться с Колумбом в Новый Свет, однако он считал, что для колонии нужны люди с идеалами. Изабелла понимала его, а Фердинанд и многие другие – нет.

Много тревожных известий о зависти и раздорах привез Колумб в Испанию из Нового Света.

– Да кто он такой, этот Колумб? – повторяли многочисленные уста. – Он же чужеземец. Почему его ставят превыше нас?

Изабелла знала, что многие из претендующих стать колонистами были проходимцами или идальго, не намеренными подчиняться какой бы то ни было дисциплине. Бедный Колумб! Его трудности не закончились, когда он открыл Новую Землю.

И вот он снова обращается к ней за помощью, а она не знала, что сможет предложить ему.

Как только Колумб прибыл во дворец, королева сразу приняла его, а когда тот опустился перед ней на колени, одарила его ласковым взглядом. Ей было горько сознавать, что многие не разделяют ее веру в него.

Она приказала Колумбу подняться, и он встал перед ней, бородатый, длинноногий мужчина с темно-синими проницательными и вместе с тем мечтательными глазами, его пышные волосы, когда-то ярко-золотые, теперь тронула седина. Его заветная мечта наконец сбылась, но для такого неисправимого идеалиста как он, она по-прежнему оставалась чем-то неуловимым и ускользающим.