Ложь во спасение любви - Картленд Барбара

— Да, это правда!

С этими словами граф обнял Кармелу и начал целовать.

Он целовал ее до тех пор, пока у нее голова не пошла кругом, и она не перестала ощущать под собой опору.

Его поцелуи вознесли ее в небо, он протягивал ей луну и надевал ожерелье из звезд. А когда Кармеле казалось, словно оба они уже покинули свою телесную оболочку и растворились в небесной мгле, граф, не ослабляя своих крепких объятий, неожиданно спросил:

— И как же теперь, моя вероломная любовь, как же теперь нам выпутываться из всей этой кутерьмы, избежав при этом скандала? Каковы ваши соображения на сей счет?

Кармела недоуменно подняла на Селвина глаза, и он пояснил:

— Вы, молодая девушка, все это время живете здесь, в одном доме со мной и, кроме вас, здесь больше нет дам. И как должны реагировать на все это мои родственники, которым вы представлены под другим именем, когда вы неожиданно для них окажетесь рядом со мной перед алтарем. По меньшей мере они сочтут все это экстравагантным.

— Возможно, мне все-таки лучше… уехать…

Граф рассмеялся, крепче обнимая ее.

— Вы думаете, я позволю вам это сделать? Вам никогда не удастся убежать от меня, моя дорогая, но самое главное, вы никогда не станете больше вводить меня в заблуждение или обманывать. Я в этом даже не сомневаюсь!

— У меня и мысли такой нет… разве смогу я солгать вам… когда я люблю вас так сильно?

— Да я и не предоставлю вам больше такой возможности, — парировал он. — Тем не менее нам все-таки придется еще раз прибегнуть ко» лжи во спасение» или, как вы ее называете, «ложь во имя любви».

Он прижался губами к ее лбу и задумался над чем-то.

— А с настоящей кузиной Фелисити вы хоть немного схожи? — поинтересовался он.

— Да, мы очень похожи, — ответила Кармела, — но, конечно, я изменила прическу, дабы еще больше напоминать ее, и она отдала мне все свои наряды.

Вспомнив о прошлом, она торопливо выпалила, запинаясь на ходу:

— Я же ничего не рассказала вам… но у меня совсем… у меня нет никаких средств… а мои папа и мама умерли. После смерти… папы… я все время жила в семье пастора… работала… присматривала за его детьми… заботилась о них.

Ее голос звучал взволнованно и испуганно, но граф только крепче прижимался к ней губами:

— У вас будет предостаточно забот, милая моя, когда вы станете присматривать за нашими собственными детьми, А денег у меня достаточно, и я не нуждаюсь ни в ваших деньгах, ни в деньгах моей кузины Фелисити.

Кармела облегченно вздохнула, а он продолжал:

— У меня появился план, полагаю, нам следует немедленно приступить к его исполнению.

— План?..

Граф говорил медленно, словно вслух рассуждая.

— Завтра утром мы выезжаем в Париж. Там мы отыщем Фелисити и ее новоиспеченного мужа. Потом постараемся сделать так, чтобы в английских газетах, особенно в «Лондонской газете», появились сообщения не только о бракосочетании лорда Солвика и Фелисити, но и о бракосочетании графа Гэйла тоже.

Кармела выглядела озадаченной, и он пояснил:

— Вы ведь объяснили мне, каким образом старались походить на вашу подругу, мою кузину. Теперь я хочу, чтобы вы стали самой собой, обожаемая моя девочка.

Кармела все поняла:

— Вы думаете, когда мы… вернемся, Гэйлы не сумеют разглядеть во мне меня прежнюю, в облике Фелисити, и поверят, будто бы я, ваша жена, — другая женщина? И будут думать, что раньше они встречались с самой Фелисити?

— Я думаю, вы скоро сами убедитесь, — сказал граф, — как это легко получится. Люди видят лишь то, что они хотят видеть, и когда вы, дорогая моя, приоденетесь по последней парижской моде и приобретете парижский шик, все вместе мы сумеем обмануть их весьма умело — это будет нашей «ложью во имя любви».

— Какой вы умный! — воскликнула Кармела. — Действительно, стоит вашей родне увидеть Фелисити, они легко поверят, что именно с ней они встречались здесь, когда приезжали знакомиться сюда вчера.

— Если и нет, постараемся убедить, — граф был настроен решительно. — Но сейчас самое важное для меня состоит в другом: я хочу, чтобы вы стали моей женой.

Его слова заставили Кармелу покраснеть, и она снова уткнулась ему в плечо.

— Я этого страстно желаю! — сказал ей граф. — Я чувствую себя сейчас так, будто закончилось очень трудное для меня сражение, родная моя.

— Но… ведь вы одержали в нем победу! — прошептала Кармела.

Граф смотрел на ее полные любви глаза, видел слезы, застывшие в них, и губы, чуть дрожащие от переполнявших ее эмоций. И тихо-тихо ласково произнес:

— Я обожаю ваше лицо, преклоняюсь пред умом, скрытым в такой юной и восхитительной головке, восторгаюсь вашей изящной фигурой, но это не все — я благоговею перед вашей любовью ко мне.

— Все это — ваше, — сказала Кармела, — и возьмите… все… остальное… все мое без остатка. Скажите только, что вы прощаете меня. Ведь я хочу, чтобы вы доверяли мне и не теряли веры в меня никогда… Никогда больше я не стану вам лгать или… хитрить с вами.

— Я знаю. И я полностью доверяю вам, очарование мое.

Вы сейчас вся так и сияете добродетелью. Мое сердце верит вам, и я доверяю вам свое сердце. Никогда и никому я не доверял его.

Кармела даже вскрикнула.

— О, какое бесценное сокровище вы поручаете моим заботам. Как замечательно! Я буду дорожить им неустанно!

Граф улыбнулся такому искренне восторженному проявлению чувств.

Он прижал возлюбленную к себе. Он целовал ее снова и снова, пока Кармела не почувствовала глубокий смысл его слов. Граф и правда подарил ей свое сердце, как она подарила ему свое.

Что бы ни случилось в будущем, они никогда не потеряют друг друга. Их любовь — это правда, которая будет длиться вечно.