Прекрасная монашка - Картленд Барбара

— Мисс Корт ехала не со мной, — ответил герцог.

— Это ваш дебют при дворе? — обратился его преосвященство к девушке.

— Да, ваше преосвященство.

Несмотря на чрезвычайные усилия, Аме не смогла сдержать легкую дрожь в голосе, произнося эти слова, хотя было абсолютно ясно, что в данный момент кардинал де Роган не проявил к ней повышенного интереса.

Он отвернулся от девушки, чтобы поговорить с леди Изабеллой, после чего вообще отошел от них, чтобы приветствовать других приглашенных и среди них высокого, сурового вида господина с огромным крючковатым носом и маленькими глазами, совершенно незаметными под нависшими бровями.

— А это кто? — спросил герцог у Изабеллы.

— Кто? Тот, который разговаривает сейчас с кардиналом? — переспросила она. — Неужели вы не знаете его?

Ведь это же принц де Фремон — ужасный человек, но его супругу все просто обожают. Говорят, что именно он определяет внешнюю политику Франции. Если все действительно обстоит таким образом, то, я думаю, именно поэтому Его Величество опасается этого человека. Впрочем, как и все остальные.

Герцог с интересом рассматривал принца де Фремона; и потом, прежде чем успел перемолвиться с леди Изабеллой хотя бы словом, они вновь оказались окруженными толпой приглашенных, стремящихся понравиться сопровождающим его светлость дамам, делая комплименты леди Изабелле и Аме.

Позже начались танцы, и девушку немедленно окружила толпа молодых кавалеров, желающих заслужить привилегию стать ее партнером.

— Вы превратили меня во вдову, и я ненавижу вас за это, — сказала Изабелла Беррингтон, обращаясь к герцогу, когда оказалась рядом с ним. Он же в это время разговаривал с несколькими государственными чиновниками, но прежде, чем успел что-нибудь ответить, леди Изабелла вновь покинула его, так как и она тоже не испытывала недостатка в кавалерах.

Было уже четыре часа утра, когда Аме наконец созналась, что устала и начинает ощущать боль в ногах. Леди Изабелла с трудом подавляла один зевок за другим, прикрывая рот рукой в белой перчатке. Королева удалилась за полчаса до этого без особого желания и единственно из-за того, что чувствовала — на этом балу обязательно присутствует немало людей, которые стремятся поскорее уехать домой, но не могут сделать этого до тех пор, пока не уйдет с бала она, их королева.

Мария-Антуанетта вселяла радость в формальную атмосферу этого приема, всем казалась счастливой, веселой и беззаботной, стремилась получить как можно больше удовольствия от этого вечера. А когда Ее Величество была рада чему-нибудь, то всегда находилась в наилучшем расположении духа.

Временами Мария-Антуанетта проявляла свой необузданный нрав и тогда безжалостно делила всех окружающих на своих и чужих, часто без какой-либо видимой причины. Именно эта черта ее характера вызывала бесконечные интриги при дворе, а те, кто постоянно находился в ее свите, считали свою долю незавидной, так как чувствовали, что их безопасность основывается на зыбком фундаменте, так изменчива улыбка женщины, когда она находится в хорошем настроении. Но в то же время следовало признать, что Ее Величество могла бы сделать многое, порой невозможное, чтобы помочь своим друзьям, и для них крайняя непоследовательность королевы имела особое очарование.

Мария-Антуанетта не могла пожаловаться на отсутствие характера и, выйди она замуж за человека достаточно сильного, способного удерживать ее нрав в равновесии, могла бы, без сомнения, стать превосходной королевой; но Людовик проявлял благоразумие только в том, что касалось наук, его неуклюжесть и собственная странная самооценка приводили к тому, что он демонстрировал неотесанность и глупость по сравнению с блестящим умом жены.

Людовик ужасно стеснялся того-факта, что был недостоин этой женщины и как человек, и как муж. Все пять лет, в течение которых они были женаты, и даже теперь, после того как у них родился первый ребенок, он все так же преклонялся перед ее яркой женственностью, приходил в оцепенение от ее очарования и красоты, потому что любил свою жену всем сердцем и с годами все сильнее.

Когда Мария-Антуанетта удалилась из бального зала, у приглашенных появилось ощущение, что огни люстр сразу поблекли, а сверкание многокрасочной толчеи потеряло свое великолепие. Те из гостей, кто лишь за несколько минут до этого улыбались и были оживленны, теперь казались уставшими и скучными.