Жажда - Браун Сандра

Лорен в нерешительности остановилась перед слегка приоткрытой дверью в комнату Джереда. «Правильно ли я поступаю?» – спросила она себя, открывая дверь ровно настолько, чтобы проскользнуть внутрь.

Комната была обставлена довольно просто. У одной стены стояла дубовая кровать с высоким изголовьем. У другой возвышался массивный гардероб. Бюро, зеркало для бритья, таз и кувшин для умывания стояли в углу. Единственным украшением комнаты было кресло-качалка.

Коричневые полосатые занавески на окнах были раздвинуты, и солнечный свет беспрепятственно проникал в комнату. Постель была аккуратно застелена покрывалом, гармонировавшим по цвету с занавесками. Не было ни малейших признаков беспорядка. Лорен прошла через комнату к бюро и аккуратно положила стопку рубашек на полированную поверхность. Она уже собиралась уйти, когда что-то привлекло ее внимание.

По-видимому, Джеред проводил чистку своих карманов и вывалил их содержимое на крышку бюро. Лорен не могла удержаться от соблазна и взяла в руки черепаховую расческу, думая о том, как она касалась его волос. Монеты разного достоинства. Пачка банкнот. Уже знакомые карманные часы с золотой цепочкой. Три аккуратно сложенных пополам листка бумаги, похожие на рецепты. Кольцо с шестью медными ключами. Крошечный коробок спичек. И… На мгновение сердце ее остановилось. А потом заколотилось с такой силой, что ей захотелось придержать его рукой. Дрожащими пальцами она схватилась за свои часики.

Среди других предметов, извиваясь, лежала тонкая атласная лента, очень похожая на те, которые миссис Гиббонс вдела в петли нижних кофточек. Лорен сразу вспомнила потерянную несколько недель назад ленту после той ночи, когда Джеред раздел ее и уложил в постель.

Невольно она произнесла вслух его имя, и это вывело ее из оцепенения. И тут же Лорен услышала звук открывающейся двери ванной комнаты. Девушка резко обернулась. Он мог войти в любую минуту, но она не могла встретиться с ним сейчас. Это просто невозможно!

Лорен метнулась к двери в ванную, находившуюся между их комнатами, и, проскользнув внутрь, осторожно закрыла ее за собой. Джеред, тихонько напевая, вошел в комнату, совершенно не подозревая о той буре, которая бушевала в груди его юной жены.

– Оливия, гастрономические шедевры вашего стола не перестают меня поражать, – заявил Паркер Вандайвер, сияя улыбкой.

Он съел уже несколько порций традиционных блюд, которые принято подавать к столу в День благодарения, и теперь наслаждался последним бокалом вина.

Все сидели за столом на тех же местах, что и во время первого приема Вандайверов в доме Локеттов: Оливия и Карсон по разным концам стола, Паркер и Джеред по одну его сторону, Лорен и Курт по другую.

– Да, – подхватил Курт, – все восхитительно, и особенно из-за присутствия прекрасных дам.

Джеред с такой силой стиснул в руке свой бокал с вином, что побелели суставы. Лорен даже удивилась, что он не раздавил этот хрупкий хрустальный сосуд.

Она постаралась несколько отодвинуться от Курта, потому что его соседство все больше и больше ее раздражало. Как только они заняли места за столом, Курт прижался своим плотным тяжелым бедром к ее ноге и вообще использовал любую возможность, чтобы так или иначе коснуться ее.

Лорен испытывала острую неприязнь к Вандайверам. И в отце, и в сыне чувствовалась грубая сила, проявлявшаяся в каждом движении их мощных тел. Вежливые манеры этих людей казались ей неискренними, какой-то маской, надетой с определенной тайной целью.

Она была благодарна Карсону, предложившему всем перейти в гостиную, куда должны были подать кофе, и таким образом избавившему ее от близости Курта.

– Мы очень сожалели, что не застали вас, миссис Локетт, когда посетили «Кипойнт», – сказал Курт, подходя к ней. Лорен специально села в кресло возле камина, чтобы Курту не удалось занять место рядом с ней.

Ей не хотелось притворяться и говорить, что она была опечалена этим обстоятельством, поэтому просто ответила:

– Мы с Джередом в этот день выехали на прогулку.

Никто не заметил вытянувшегося лица Оливии, а Джеред язвительно заметил:

– Не забывайте, что это был наш медовый месяц.

– Вам понравилось жить на ранчо, миссис Локетт? – бесстрастно произнес Курт.

– Да, это было внове для меня, мистер Вандайвер. И я наслаждалась этим чувством новизны.

Отвечая на вопрос Курта, Лорен вспомнила предшествующую ночь, и у нее сжалось сердце. Тогда она впервые почувствовала близость к своему мужу. Почему же он опять стал таким холодным и далеким? Сегодня Лорен надела лилово-серое платье из жоржета, зная, что этот оттенок выгодно оттеняет цвет ее глаз. Если Джеред и обратил на это внимание, то воздержался от комплиментов.

– Вы, по-видимому, любите заниматься ранчо, Джеред. – Внимательный взгляд Паркера остановился на Джереде.

– Да, – лаконично ответил Джеред.

Он подошел к бару и, налив себе виски, остановился у широкого окна, повернувшись спиной к присутствующим. Его кажущееся спокойствие не обмануло Лорен. В течение всего обеда она чувствовала в нем с трудом сдерживаемую ярость, и это пугало ее.

– У меня никогда не было возможности изучить все «за» и «против» этого бизнеса. Может быть, когда-нибудь, Джеред, вы дадите мне несколько уроков.

Джеред сделал большой глоток:

– У меня никогда не было возможности основательно заняться педагогикой, мистер Вандайвер. Поэтому могу предложить вам действовать, как действуют все – методом проб и ошибок. Это как раз то, чем занимался Бен, и, кажется, это принесло свои плоды. – Джеред повернулся на каблуках и свирепо посмотрел на Паркера. – И лучше вам заниматься этим подальше от «Кипойнта».

– Джеред, как ты груб! – вмешалась Оливия. – Теперь мы с Вандайверами деловые партнеры.

Она ободряюще улыбнулась Паркеру.

– Но не в делах ранчо, – буркнул Джеред, опрокидывая в рот остатки виски и снова поворачиваясь к обществу спиной.

В комнате воцарилось неловкое молчание. Оливия вертела в руках кофейную чашку. Карсон прикрыл рот рукой, изображая притворный зевок. Лорен печально смотрела в спину Джереда. Она понимала его чувства. Он хотел оградить любимый им «Кипойнт» от вторжения этих беспринципных людей.

– Что касается меня, то я с нетерпением жду начала строительства железной дороги, – с преувеличенным оживлением заговорил Карсон. – Мы подготовили все для праздника, в котором сможет принять участие каждый. Это будет грандиозно.

– В этом весь смысл, Карсон, – согласился Паркер. – Мы хотим, чтобы горожане поняли, что железная дорога – это то, чем они могут гордиться.

– Вы собираетесь присутствовать на церемонии, миссис Локетт? – спросил Курт.