Жена ювелира - Холт Виктория

Казалось, прошло очень много времени, прежде чем миссис Бэнстер привела девушку. Глаза у Анны запали, а на щеках горел нездоровый румянец! Волосы, бывшие некогда прекрасными, обрамляли ее изможденное лицо прямыми, сальными прядями, она была одета в грязные лохмотья, которые едва прикрывали ее исхудалое тело, но Джейн узнала в ней ту девушку, которую везли в повозке вместе с Маргаритой Анжуйской.

Анна пришла в ужас при виде Джейн и попыталась бежать. Но Джейн очень нежно взяла ее за руку, на ее лице отразилась вся доброта ее сердца, и Анна почувствовала, что здесь ей ничего не угрожает.

– Я ваш друг, – сказала Джейн. – Я хочу помочь вам. Присядьте, пожалуйста.

Анна оглядела свою грязную одежду и содрогнулась, но Джейн обняла ее и усадила рядом с собой.

– Я – Джейн Шор, – сказал она.

– Я слышала о вас, – ответила Анна. – Бедные люди говорят, что вы добрая.

– Давайте поговорим о вас. Есть человек, который нежно вас любит и все еще ищет вас.

Лицо Анны внезапно осветилось.

– Ричард? – воскликнула она.

– Да, он приходил искать вас в Саутуорк.

– Так это был он… – Она тихонько заплакала. – Откуда мне знать, кто мой друг, если даже муж моей собственной сестры…

– Георг – злой и жестокий человек! – с горячностью сказала Джейн. – Но вы любите Ричарда, а Ричард любит вас. Я приведу его сюда. И тогда вы будете в безопасности.

Истерические рыдания сотрясали тело Анны. Она снова и снова твердила, что не знает, кому можно доверять. Ее шурин взял ее к себе домой, а оттуда она попала в этот ужасный дом в Саутуорке.

Тонкая, похожая на клешню рука вцепилась в плащ Джейн.

– Я была там пленницей. Я узнала, что это за дом. Девушки рассказали мне. Они говорили, что когда я достаточно оправлюсь, со мной случится то же… что и с ними! Это жуткий дом. Я слышала дикий смех… и рыдания. Там рождаются дети… но этих детей никогда не оставляют в живых. Они выбрасывают их тела в реку. Я подумала, что они привели кого-то ко мне… и сбежала. Женщины, присматривавшие за мной, сказали, что я должна бежать или со мной случится то же, что и с ними. А это, оказывается, приходил Ричард; Ричард… он приходил искать меня! А я убежала… и вот я у миссис Клэк. Вы добрая. Я знаю, что вы добрая. Вы не выдадите меня. Я думаю, Георг хочет убить меня. Вы не смогли бы солгать мне, Джейн Шор. У вас доброе и прекрасное лицо, вы не обманываете меня…

Джейн рыдала вместе с ней. «Какие только ужасные вещи не случаются с женщинами!» – подумала Джейн. И ей было все равно, что она рисковала своим положением, ей было все равно, что она подвергала себя еще большей опасности, чем прежде.

* * *

Ошеломленная, Анна вернулась в кухню миссис Клэк. Толстая хозяйка обрушилась на нее с проклятиями. Миссис Клэк жевала – она жевала все время, и жир стекал по ее подбородку. Своими грязными, жирными пальцами она постоянно хватала и пробовала пищу, которую готовила.

– И где это ты пропадала? Тебя не было целый час! Останешься теперь без обеда. Кто не работает, тот не ест, слышишь меня!

Есть! Кто захочет есть ее грязную пищу? Придет Ричард… Джейн Шор приведет его… Ричард защитит ее от Георга, а Джейн Шор – от Эдуарда.

А сейчас она должна вымыть пол. Обычно эта работа вызывала у нее отвращение, но сегодня она не обращала на это внимания. Она должна опуститься на колени и собрать скользкие, жирные куски жеваных хрящей, выплюнутых миссис Клэк. Нужно было хоть как-то убирать, а то с крысами невозможно будет справиться. Так она жила неделями – в душной атмосфере кухни, то и дело получая тумаки, так как, по словам миссис Клэк, не было человека менее приспособленного для работы на кухне, чем Анна, и Анна знала, что эти слова вполне справедливы. И все же это лучше, чем зловещая атмосфера в Саутуорке: тяжелый труд ради объедков пищи, которые швыряли ей, точно она была собакой. На самом деле, собака под столом у ее отца питалась значительно лучше, чем она на кухне у Клэк. И ей приходилось терпеть ради пищи и ради возможности ночью броситься на ворох соломы, когда все тело изнывало от утомительной работы днем. Ночи, как и дни, были ужасны; ее донимали вши и крысы, взбиравшиеся на одеяло; а эти несчастные полуголодные люди, работавшие вместе с ней, смеялись над тем, как она разговаривает, как с достоинством ест; они ругали ее и бросали в нее чем попало, когда она кашляла по ночам. И тогда она радовалась тяжелому труду, который за день настолько изматывал ее, что ночью она на несколько часов впадала в глубокое забытье.