Страсти по императрице - Бенцони Жюльетта

Ждали поезда и тысячи берлинцев, они пришли к вокзалу, чтобы тоже приветствовать дорогого им принца. Когда поезд въехал в здание вокзала, зазвонили все колокола города, а по бокам длинной красной ковровой дорожки сверкающим плотным строем выстроились гвардейцы.

Внезапно раздались радостные крики толпы: появился император - именно император, а не больной на носилках. Стоя на подножке вагона, в мундире с высоким воротником, надежно прикрывавшем ужасную дыхательную трубку, в каске, положив руку на эфес сабли, Фридрих III слушал гром радостных приветствий и ощущал на себе удивленный взгляд сына…

Император затратил героическое, но изматывающее усилие на то, чтобы предстать перед народом в парадной форме. По прибытии во дворец Карлоттенбург ему пришлось лечь в постель. На все упреки жены в крайней неосторожности он отвечал улыбкой, в которой читалась радость от того, что на него нахлынула огромная волна любви народа.

- Счастье - лучший лекарь, Викки! Постараюсь протянуть подольше… сколько смогу. При хорошем поведении и прекрасной организации жизни это вполне возможно.

- Хорошее поведение? При такой тяжелой работе - уделе монарха? Если бы вы позволили мне взять на себя часть этой работы, разгрузить вас!

- Не хочу заставлять вас бороться с Бисмарком. Вы всегда враждебно относились Друг к другу, и надо бы унять эту неприязнь. Работа будет выполняться, не беспокойтесь!

И правда, умирающий взялся за дело с героической энергией. Сразу по восхождении на престол он обнародовал три рескрипта: в первом заявил о своей верности принципу «конституционной и мирной»монархии; во втором изложил свою программу правления, настаивая на религиозной терпимости и сглаживании социального неравенства; наконец, в третьем дипломатично воздал должное деятельности князя Бисмарка, но призвал все народ Германии помочь ему исполнить тяжелую задачу, выпавшую на его долю.

К сожалению, из этих трех рескриптов Бисмарк дал ход лишь третьему: едва болезнь несчастного Фридриха снова дала обострение, моментально развязав руки канцлеру,- тот жестоко подавил выступления социалистов и дал почувствовать кнут Эльзасу и Лотарингии.

Император продолжал бороться с раком и смертью так отважно, что это вызывало восхищение. С полностью пораженной глоткой, он продолжал принимать королей, съезжавшихся со всей Европы на похороны старого Вильгельма,- императрице пришлось вместе с сэром Мореллом Маккензи проявить всю свою энергию, чтобы запретить императору присутствовать на нескончаемой похоронной панихиде в сибирские холода. Сам он требовал, чтобы жизнь его была отлажена, как часовой механизм. Вставал девять утра, спускался вместе с Викки в оранжерею к половине десятого, совершал короткую прогулку в сопровождении супруги и врачей, затем работал до обеда и обедал в семейном кругу. Потом послеобеденный отдых, встреча с канцлером и наследным принцем, занятия государственными делами до восьми вечера. Затем ужин; спать он ложился ровно в десять вечера.

К несчастью, вокруг этого героического больного врачи вели изнурительную борьбу за влияние. Немцы, естественно, бессмысленно сражались с англичанами. Маккензи, противясь удалению гортани, которое, по его мнению, лишь ускорит неизбежную кончину, противостоял коалиции немецких коллег, использовавших все средства, чтобы его победить. Дошло даже до того, что стали утверждать - его фамилия была не Маккензи, а Маркович и он «польский еврей». Утверждение надуманное и совершенно беспочвенное, но из-за него известный врач и верноподданный королевы Виктории едва не умер от разрыва сердца.

Кстати, этих немецких врачей поддерживал любезный наследный принц Вилли, а когда доведенная до крайности императрица прогнала прочь одного из клеветников, будущий «Господин Война» удостоил его продолжительной аудиенции и заверил его своем глубоком личном уважении.

В это же время его союзник Бисмарк посмел нагло не подчиниться воле монарха и сделал это по причинам скорее личной характера. Когда император снял с поста министра внутренних дел, его шурина фон Путткаммера, по серьезному обвинению в коррупции, канцлер устроил в честь опального министра большой прием, имевший сильный резонанс. На этом ужине присутствовал и Вилли, что стало причиной 6урного выяснения отношений между императрицей и Бисмарком. Канцлер, как обычно, был резок и неучтив - прекрасно знал: то, что он считает своей личной победой, скоро наступит; он не считал нужным поэтому сохранять в разговоре с Викторией принятые внешние приличия и уважение. Она остается его врагом, и он испытывал явное удовольствие, давая ей почувствовать, что власти ее суждено в ближайшее время закончиться.