Любовь игрока - Беверли Джо

Порция закуталась в нее. Но ей совсем не хотелось благодарить Брайта.

С учтивой галантностью Брайт распахнул дверь, и Порция вышла в коридор, боясь столкнуться лицом к лицу со зрителями, с их похотливыми взглядами, но там было пусто: спектакль окончился, и все разошлись. В первой комнате продолжали пить и играть в карты. На помосте кружились полуголые женщины, принимая непристойные позы. Порция старалась не смотреть на них. Она сама только что принимала участие в таком же непристойном спектакле, ну если не она — она совсем не притворялась, — то Брайт. Порция почувствовала, что ненавидит его.

Несколько человек с ухмылкой посмотрели в ее сторону, но большинство даже не обратило на них внимания.

— Вы выиграли пари, милорд, — сказал сидевший за ближайшим столиком толстый человек с кислым лицом, — но представление было скучным. — Он протянул Брайту какую-то бумагу.

Порция плотнее завернулась в простыню, чувствуя, что глаза толстяка раздевают ее.

— Оно пойдет вам на пользу. В следующий раз, когда вы снова посягнете на девственницу, вы будете вести себя более умело, — холодно ответил Брайт и, взяв Порцию за руку, вывел в коридор, где их уже поджидала Мирабель.

— Иди сюда, моя дорогая, мне нужно рассчитаться с тобой, — сказала она Порции.

Заметив, что Брайт идет за ней вслед, Порция остановилась.

— Я не желаю вас больше видеть, — сказала она.

— Вам потребуется моя помощь, Ипполита.

— Не потребуется! Если у вас есть хоть капля совести… убирайтесь… Вы мне отвратительны, как… жаба.

— При чем здесь жаба? — усмехнулся Брайт. — Я должен помочь вам распорядиться деньгами. Если вы принесете их домой, ваш братец моментально наложит на них , свою лапу.

Брайт повернулся к Мирабель:

— Я все сделаю сам. Я возьму деньги в банке и пришлю вам вашу долю. О Кутбертсоне я тоже позабочусь. Брови Мирабель от удивления поползли вверх.

— Вы собираетесь прикрыть такое доходное дело, милорд? — спросила она.

— Думаю, что от этого вам не придется голодать. Вы можете доставить девушку домой в целости и сохранности?

— Хорошо.

Брайт достал золотую с инкрустацией табакерку и ваял понюшку.

— Надеюсь, вы не будете распространяться о том, что здесь произошло и кто эта девушка. Глаза Мирабель сузились.

— Вы угрожаете мне, милорд?

— Предупреждаю. Ни один человек не должен знать, кто такая Ипполита на самом деле.

— Я сама этого не знаю и совершенно не желаю узнавать.

— Когда-нибудь такое желание у вас появится. Порция в недоумении смотрела на них. Почему Мирабель глядит на Брайта с таким удивлением? Что скрывается за его словами?

— Ни за что на свете я не совершу такой глупости, — ответила мадам.

— О чем вы говорите? — не вытерпела Порция.

— О том, чтобы держать в секрете ваше настоящее имя, — объяснил Брайт.

— Но никто не узнал меня, — возразила Порция и сразу же вспомнила, что ее узнал сам Брайт и, возможно, Форт. Она еще туже затянула на себе простыню.

— Никто не вычислит вас, — сказал Брайт, — пока не возникнут подозрения. Порция вздрогнула.

— Но вы же узнали меня.

— Только тогда, когда услышал имя.

— Форт тоже узнал.

— Я поговорю с ним, — сказал Брайт и, прежде чем Порция успела возразить, добавил:

— Вы должны вести себя естественно, и тогда никто ни о чем не догадается.

— Просто поехать домой и делать вид, что ничего не случилось? — с удивлением переспросила Порция. — А что вам еще остается? Выбор невелик.

— Невелик! Мне все это совсем не нравится. По лицу Брайта пробежала насмешливая улыбка, и Порции захотелось ударить его.

— Мирабель доставит вас домой, — сказал он и изысканным поклоном. — А bientot, petite*.

* До скорого, крошка (фр.)

Брайт направился к своей компании, а Порция со смешанным чувством потери и сожаления смотрела ему вслед, так как, несмотря на его слова о скором свидании, знала, что этого не будет — она уезжает из Лондона.

Мирабель привела Порцию в свой кабинет.

— Двадцать процентов мне и триста гиней Кутбертсону. Твоя доля — сто восемьдесят гиней. Совсем неплохо за такую пустяковую работу.

«Совсем даже неплохо», — с удовлетворением подумала Порция, с отвращением вспомнив лицо толстого человека, с которым Брайт заключил пари. Теперь ее совесть будет спокойна — он заслуживает того, чтобы тратили его деньги.

— Ты должна переодеться, — сказала Мирабель и повела ее в спальню.