Паутина любви - Холт Виктория

Я увидела, что Гордон смутился.

— Давайте, пойдем, — сказал он. — Уже поздно. Мы должны осторожно выбирать путь. Камни такие скользкие. Следите за тем, что у вас под ногами.

— Обязательно, — ответила я.

Мы пошли с ним по берегу, держась рядом.

Когда мы добрались до дому, поднялся переполох: моего возвращения ждали еще три часа назад. Все собрались в холле — Дорабелла, Дермот, Матильда и пожилой джентльмен. В его глазах я заметила волнение.

Ко мне подошла Дорабелла и, бормоча слова упрека, прижала к себе.

— Где ты была? Мы просто вне себя от беспокойства!

Я рассказывала обо всем, что случилось, в то время как Гордон молчал.

— Он попросту совершил чудо! — закончила я. — Одной мне бы ни за что не забраться на утес!

Я заметила, как дрогнули губы Матильды, с гордостью взглянувшей на сына. — Я так рада… так рада!

— И зачем тебе понадобилось идти вдоль берега? — потребовала ответа Дорабелла.

Она была всерьез расстроена, и ей хотелось сделать мне внушение.

— Это было глупо, но я не подумала…

— Ладно, так или иначе, вы вернулись, — заключила Матильда. — Вы оба наверняка устали и промерзли?

— Сейчас мне, в общем-то, жарко, — ответила я.

— Все же я считаю, что вам нужно выпить чего-нибудь покрепче. — Бренди, если ты не возражаешь, Гордон?

Гордону эта идея понравилась. Я припомнила случай, когда я уже пила бренди с Джоуэном Джермином.

В то время как мы пили, все сидели вокруг, слушая мое подробное описание случившегося. Пока я говорила, Гордон впал в свое обычное созерцательное настроение. Дорабелла, усевшись поближе, время от времени трогала мою руку, как будто желая увериться в том, что я действительно рядом. Я нашла это очень трогательным.

Я вновь повторила свою похвалу Гордону, рассказав, как он догадался втянуть меня наверх, как мы сидели на краю утеса, который он помнил еще с детства, как мы поджидали отлива, чтобы спуститься вниз…

— В одиночку мне было бы ни за что не справиться! — повторила я. — Я просто не знала, куда деться.

— Ты могла бы утонуть! — прошептала Дорабелла.

— Думаю, это было весьма вероятно! Я должна за все благодарить Гордона!

Гордон возразил:

— О, вам удалось бы забраться наверх и самой!

— Милый старина Гордон! — промолвил Дермот.

— Он подоспел туда вовремя просто чудом! — заявила Матильда. — К тому же в момент опасности он всегда сохраняет хладнокровие! Другие на его месте стали бы паниковать и побежали искать помощи, а к тому времени, когда помощь пришла, было бы уже поздно!

— Удачно, что я хорошо знал эти утесы, — заметил Гордон.

— А мне повезло, что вы спасли мою жизнь, — добавила я.

— Да, — твердо заявила Матильда, — это было чудесным спасением, и я горжусь тобой, Гордон!

Я поймала взгляд старика. Выражение его глаз я не могла определить. Он сказал:

— Что ж, моя дорогая, мы очень счастливы, что не потеряли вас. Это должно послужить вам уроком, с морем шутки плохи!

— В будущем я буду очень осторожна, уверяю вас! Дорабелла добавила:

— Все это так вымотало меня! Я, пожалуй, перекушу в постели, а Виолетта поест вместе со мной. Мне еще нужно привыкнуть к мысли о том, что она в безопасности, иначе меня замучают кошмары.

Дорабелла, сидящая в кровати с распущенными по плечам волосами, была очень хорошенькой. Она хотела знать абсолютно все, поскольку была уверена, что остальным я чего-то недоговорила.

— Интересный человек Гордон! — сказала она. — Не очень, правда, подходящий на роль храброго рыцаря? Страшно романтичная история!

— Видела бы ты, как мы карабкались на этот утес! Уж наверняка это выглядело не элегантно и никак не романтично!

— Что ты, Ви, это, несомненно, было романтично! Девица, подвергающаяся опасности, храбрый молодой человек, случайно проезжавший мимо верхом…

— Он шел пешком.

— Прямо как сэр Ланселот!

— Я не слышала, чтобы Ланселот спасал утопающих.

— Ну, кто-то из рыцарей наверняка спасал! А как Гордон себя вел? Должно быть, не так, как обычно? Он всегда какой-то отрешенный… Что он тебе говорил?

— Мы разговаривали мало.

— О чем?

— Да в общем-то, ни о чем особенном…

— Нельзя просидеть несколько часов на краю утеса и не говорить ни о чем особенном! Давай, рассказывай, иначе я очень рассержусь, а в моем положении это вредно!

— Он рассказывал мне о своем детстве, о том, что было до того, как он оказался у Трегарлендов, и как мальчишкой он любил лазать по этим утесам — что оказалось как нельзя кстати… Как бы ему хотелось иметь собственный дом…