Дорога страсти - Деверо Джуд

Она посмотрела на Тейлора, который все еще стоял и с изумленным видом смотрел вслед Гаркеру. Был ли Тейлор расстроен из-за того, что Гаркер сказал такое о собственной дочери? Аманда была уверена, что нет. Она ясно читала на его лице страх — страх потерять ранчо.

"Но Монтгомери, если бы услышал слова отца, обязательно бы рассердился», — подумала было она, но тут же прогнала эту мысль.

Она встала.

— Я пойду к себе, — тихо сказала она и пошла к дверям, но Тейлор перехватил ее там.

Он закрыл двери, уперся в них спиной и сурово посмотрел на Аманду:

— Чем ты его оттолкнула? Почему он уехал?

В голове Аманды завертелись мысли. Она оттолкнула Монтгомери, делая то, что ей приказал делать Тейлор. Монтгомери бывал доволен только тогда, когда она ела не по расписанию, ездила туда, куда не предусматривало расписание, и совершала скандальные поступки — взять хотя бы танцы! Но она не могла сказать об этом Тейлору.

— Я жду, Аманда, — потребовал Тейлор.

— Я старалась изо всех сил и следовала твоему расписанию. Но профессор Монтгомери не любит музеи.

Глаза Тейлора смотрели холодно и рассерженно.

— Или ты не смогла сделать их посещение интересным для него. Видимо, ты недостаточно думаешь о благосостоянии ранчо и поэтому недостаточно занималась, чтобы сделать пребывание профессора Монтгомери у нас приятным.

Это было так насправедливо! Если Тейлор любит ее, то почему его не волнует то, как отец только что отозвался о ней? Ей редко позволялось покидать свою комнату до визита профессора Монтгомери, а они, не спросив ее, поручили Монтгомери ее заботам, как будто она знает, как управлять мужчиной, который разглядывает ее ноги, целует ее и кидается шоколадным тортом! Как жизнь, посвященная только учебе, могла подготовить ее к встрече с таким мужчиной?

— Твоя леность будет стоить нам ранчо, — сказал Тейлор. — Профсоюз отберет у нас все. Хмель высохнет на полях, потому что некому будет собирать его, и во всем этом будешь виновата только ты.

— Я старалась…

Слезы навернулись на глаза Аманды. Она всем сердцем пожелала, чтобы Монтгомери сорвался с горы на своей машине и никто не успел бы спасти его.

— Значит, недостаточно старалась, — презрительно ответил Тейлор. — Ты останешься в своей комнате на весь день. Не выходи до завтрашнего утра, а я тем временем подумаю, как исправить то, что ты натворила. И раз математика дается тебе слишком легко, мы посмотрим, хорошо ли ты помнишь греческий. Переведешь на греческий роман «Моби Дик». — Он шагнул в сторону, давая ей пройти. — Иди и не смей показываться на глаза следующие двадцать четыре часа.

Аманда вышла, но вместо раскаяния ее охватил гнев. Тейлор поступил несправедливо. Он не знал, что за человек Монтгомери. Он даже не представлял, через что ей пришлось пройти из-за этого ужасного профессора.

"Прекрати!» — велела она себе. Тейлор был хорошим, и он был прав. Это она не смогла справиться с поручением. По какой причине она не справилась — не важно, важен результат, так что он имел полное право наказать ее.

За то время, что она шла к комнате, ей удалось убедить себя, что Тейлор был абсолютно прав и что ей не следует думать о словах отца. Но со временем раскаяние снова покинуло ее. В комнате было жарко, а платье из тяжелого шелка было слишком плотным и окончательно измучило ее. Подошло время обеда, и она умирала с голода. Дважды она смотрела на окно, словно надеясь, что Монтгомери проберется в ее комнату с полными коробками съестного. Но все было тихо, и никто не нарушал ее занятий.

К двум часам ее окончательно измучил голод, и она ощущала какое-то внутреннее беспокойство. Она не могла сосредоточиться на переводе. Перед глазами стояли вчерашние танцы. Она вспомнила музыку, шампанское, танцующие парочки. Она отодвинула стулья и начала подражать движениям танцующих. А что было бы, если бы она пришла на танцы одна или с подругой и встретила бы там Монтгомери? Временами, когда он не вел себя отвратительно, он мог быть очень славным. Пригласил бы он ее на танец? Заинтересовала ли бы она его как женщина, а не объект изучения и насильственных изменений?

Она закружилась по комнате, но тут же почувствовала такое сильное головокружение, что ей пришлось сесть. Она сжала голову руками и головокружение прошло. Ужасно! Она вспомнила, как профессор Монтгомери сказал, что ей уже двадцать два, а ее по-прежнему лишают ужина, словно школьницу.

Она вышла из комнаты высоко подняв голову и, стараясь не обращать внимания на то, как сильно бьется сердце, спустилась в столовую. Может, ей удастся найти служанку и выпросить у нее бутерброд, чтобы потихоньку унести к себе в комнату? К ее разочарованию, в столовой в полном одиночестве сидел отец. Перед ним стояла тарелка с ростбифом и кучей овощей, пирог со свининой, несколько сортов хлеба и два вида салатов. Аманда так долго стояла в дверях, не в силах оторваться от заманчивого зрелища, что отец заметил ее.