В плену сомнений - Мартин Дебора

— Не вмешивайся, Рис, — страдальчески прошептала Джулиана, — это не твое дело.

— Ну, разумеется, — огрызнулся Рис, — я и не сообразил, что жених главнее мужа.

Она вздрогнула и не ответила. Затем сжала руки маркиза и произнесла:

— Мне жаль, что я ничего не сказала тебе, Стивен. Я думала, что его уже больше нет в живых, иначе бы я никогда не позволила тебе сделать мне предложение.

Рис заскрежетал зубами. Она никогда не позволила бы себе этого, если бы не считала его мертвым! Вздор! Она как раз и хотела убрать его из своей жизни, чтобы найти мужа получше. Маленькая лгунья!

— Я прекрасно понимаю, почему ты должен… пересмотреть свое предложение, — продолжала она, глядя на маркиза так, как когда-то глядела на Риса.

И маркиз, плененный ее раскаянием, с горячностью произнес:

— Сообщи мне, если брак удастся аннулировать, и я поговорю со своим поверенным. Может быть… — Он тяжело вздохнул, прежде чем продолжить: — Надеюсь, ты поймешь, если я сейчас уеду. Я не могу перенести… — Он смерил Вогана мрачным взглядом. — Ты должна все обсудить вместе с мужем, и думаю, мне лучше при этом не присутствовать.

После чего Девоншир, сухо откланявшись, удалился. Едва дверь за ним затворилась, графиня, с ужасом наблюдавшая за всем происходящим, издала пронзительный крик и замахала руками, словно пойманная птица крыльями.

— Скандал! Позор! Боже, что с нами будет! Ужас!

— Позови Элизабет. Пусть она уведет маму, — приказал Нортклифф брату. — Ей не вынести потрясения.

Оувертон отправился за Элизабет Нортклифф, кото-Рая со всем доступным ей тактом немедленно принялась выпроваживать гостей. Затем, вернувшись в гостиную, вопросительно взглянула на мужа.

— Все ушли? — спросил жену Дарси.

— Остались лишь ближайшие соседи. Их я не смогла выставить. Ты должен заняться ими сам.

Нортклифф сердито покосился на Вогана.

— Позже… Сейчас отведи маму наверх и побудь с нею.

Леди Нортклифф покорно подошла к вдовствующей графине и помогла ей встать. Как только они вышли, Нортклифф решительно повернулся к Рису:

— Вы должны согласиться на аннулирование брака. Вы не можете так поступить с Джулианой.

— После того, как она со мной поступила, мне легко ее простить, не правда ли?

Джулиана все еще не отводила глаз от двери, за которой только что исчез Девоншир. Она была ужасно расстроена столь печальной развязкой, однако последние слова Риса заставили ее встрепенуться.

— Так что же такого ужасного я натворила, что ты специально явился на мою помолвку, а теперь мучишь и меня, и моего жениха?

Он вздрогнул, услышав ее вопрос. Черт побери, она еще будет разыгрывать невинность!

— Ты еще смеешь делать вид, будто ничего не знаешь? Это смешно! Ведь только благодаря твоему сговору с братьями меня завербовали в матросы!

Джулиана посмотрела на него с ужасом, но этим только подлила масла в огонь.

— Если бы ты просто отреклась от нашего супружества, я бы ни в чем тебя не обвинял — наш брак был обречен с самого начала… — У него перехватило дыхание. — Но повести себя так подло, так трусливо… Ты могла хотя бы поговорить со мной! Но нет, за моей спиной ты обратилась к ним и велела избавиться от меня. Этого тебе я простить не могу. Возможно, ты думала, что делаешь мне одолжение, спасая от мести своего братца. Но знай — во флоте меня ждала жизнь, которая едва ли лучше смерти!

В лице ее не осталось ни кровинки, но Воган неумолимо продолжал:

— Тебе не повезло — я все-таки не умер. После трех невыносимых лет службы наш корабль захватили американцы. Они предложили мне выбор — либо тюрьма, либо борьба за независимость Американских Штатов. Я выбрал второе — и был вознагражден. Очень щедро вознагражден.

— Значит, вы были либо шпионом, либо капером^[1], — холодно прервал его Нортклифф. — Других способов разбогатеть на войне не существует.

— Подумайте дважды, Нортклифф, прежде чем обвинять меня. — Рис мрачно усмехнулся. — И еще: не пытайтесь грозить мне повешеньем за дезертирство — попасть в плен не значит дезертировать. Затем война с американцами закончилась, и я участвовал в мирных переговорах. В результате мне удалось приобрести могущественных друзей — например, герцога Графтона и рерцога Рокингема. Они заверили меня, что мой долг перед Англией выплачен сполна.

К удовольствию Вогана, Нортклифф страшно побледнел. Графтон и Рокингем были лидерами нынешнего парламента и решительно поддерживали американских колонистов. Они, конечно, не одобрили бы Риса за каперство, но Нортклиффу ни к чему об этом знать. По правде говоря, они просто прислушались к мнению Бенджамина Шранклина, заявившего, что Рис — образцовый представитель как британских, так и американских интересов.