Фиора и король Франции - Бенцони Жюльетта

Фьора знала, что Людовик страдал от плохой циркуляции крови и сужения сосудов, и подумала, что недавний кризис — возможный виновник столь явных изменений его лица. Он изменил позу, и ей показалось, что даже малейшее движение причиняет ему боль.

— Клянусь святой пятницей, где же эта скотина? — раздраженно произнес Людовик XI.

— Кто, сир?

— Византийский врач… Как его там зовут? Ах, да: Ласкарис! Деметриос Ласкарис! Вы с ним как будто близкие друзья?

— Это так, сир.

— Тогда вы должны знать, где он! Я так и не понял, почему он не вернулся ко мне после падения Нанси. Раз герцог Карл умер, ему уже некому мстить, а Рене Лотарингскому он не нужен. Не понимаю! Ему что, не подходит служба у меня?

— Я полагаю, что король так не думает, — вступилась за друга Фьора. — Деметриосу нравилась служба, но… мы поссорились, и он предпочел вернуться во Флоренцию. Сейчас он там.

— А что же я?

— Он искренне думал, что больше не нужен королю. Деметриос слишком скромен.

— Он? — усмехнулся Людовик XI. — Он горд, как павлин!

В любом случае он поступил не правильно. Ведь болен я, а не он.

Если вы знаете, где он находится, напишите ему, чтобы вернулся! Письмо будет доставлено с моей почтой.

— Сир, я просила его ехать вместе со мной, но он уже стар, и долгое путешествие страшит его! Может быть, потому что он слишком многое повидал. К тому же Флоренции грозит война…

В его возрасте…

— Ничего себе! Король Франции пусть умирает или страдает, а он в это время греется на солнышке! — капризно сказал Людовик. — Ну хорошо, напишите ему, пусть он пришлет мне свою чудесную мазь! Я пошлю за ним весной. А теперь давайте поговорим о вас! Ну как вы прогулялись с моим шотландцем?

— Король действительно думает, что слово «прогулялись» вполне подходит? Мы вместе совершили долгое и утомительное путешествие и…

— Хорошо, хорошо! Я беру назад свои слова! Простите, донна Фьора! У меня просто плохое настроение.

Не дожидаясь от нее вопросов, он объяснил, что между Марией Бургундской и Максимилианом Австрийским и им сложились довольно запутанные отношения, потому что король Эдуард, которого так здорово обманули в Пикиньи, но которому, правда, так же здорово и заплатили, теперь требует, чтобы был выполнен один из пунктов договора: заключение брака между наследником французского престола и его дочерью Елизаветой.

— Эта крыса хочет немедленно послать к нам свою дочь для заключения брака, а заодно и получить шестьдесят тысяч ливров, которые я обязан заплатить в течение года за руку этой принцессы! А мне она не нужна! Кроме того, моему сыну всего восемь лет, и он слишком молод для женитьбы. Мне надо как-то успокоить короля Эдуарда.

— И. король нашел способ?

— Время! Только время! Кроме этого, у меня в Лондоне есть посол, Мариньи, очень ловкий малый. Если мы вдвоем с ним захотим обмануть короля Эдуарда, то помешать нам в этом может только дьявол! Вдобавок он женился на девушке не очень высокого происхождения, а под его трон подкапывается его брат, Глочестер⁵, поэтому трон не так крепко стоит, как он думает…

Однако как получилось, что мы заговорили о политике? Кажется, мы говорили о вашей поездке в Вильнев-Сен-Андре? Ходили слухи, что граф де Селонже сбежал из замка Пьер-Сиз и нашел приют в монастыре Валь-де-Бенедиксьон?

— Да, сир. Мортимер должен был вам об этом рассказать.

— Так. И Филипп воспользовался наплывом паломников, чтобы улизнуть от святых отцов? Это, по моему мнению, доказывает, что он потерял память отнюдь не до такой степени, как все думали.

— Сир! — возмутилась Фьора. — Мой супруг не мог оказаться в такой роли!

— А почему нет? Вильнев принадлежит нам, и поэтому он не мог считать там себя в безопасности!

— Но монастырь — это же место, где люди находят убежище! — возразила Фьора.

— Это так, но вы еще совсем дитя и не знаете, насколько ненадежны такие убежища, когда речь идет об определенных интересах! Ваш супруг — человек умный и должен понимать это. — Людовик взглянул на нее и неожиданно спросил:

— Но зато мне непонятно, как пребывание в Риме могло оставить вас настолько невинной?

Фьора почувствовала, что начала краснеть, и принялась теребить носовой платок, который достала из рукава платья. Король не делал никакого намека на кардинала делла Ровере и, видимо, не знал, в какую трагическую историю он ее вовлек.

Наступило молчание, изредка прерываемое треском дров в камине. Людовик XI гладил голову своей любимой собаки и искал на столе какое-нибудь лакомство для одного из спаниелей, приблизившегося к нему.