Катрин. Книга третья - Бенцони Жюльетта

— Успокойтесь, друг мой, молю вас! Мне еще многое предстоит узнать от вас. Но прежде вам нужно выпить подогретого вина. Вы продрогли до костей. Масе, моя жена, еще не вернулась с вечерни. Как только она придет, мы уложим вас в постель. Вы понимаете, что мы вас никуда не отпустим? Вы хорошо сделали, что пришли в мой дом. Я счастлив, что вы прежде всего подумали о нас. Подождите секунду.

Он исчез, и Катрин вновь осталась одна. Она устало прислонила голову к высокой спинке кресла, чувствуя, как на нее нисходит умиротворение, словно бы разжалась какая-то пружина. Наконец-то она достигла пристани! И не нужно больше скитаться по большим дорогам и лесным тропам, изнывать от страха, страдать от голода, ежиться на ветру и мокнуть под дождем. Завершился этот бесконечный путь, когда они неслись вперед непроглядно-темными ночами, не зная, обретут ли пристанище на рассвете. Со сжавшимся сердцем она подумала об Арно, который томился в подземелье, — но она была уверена, что никакие испытания не способны сломить его гордость и бесстрашие. А еще она безгранично верила человеку, который так просто и естественно принял ее, протянув руку помощи.

Через несколько минут мэтр Жак Кер вернулся, осторожно держа в руках чашу с дымящиеся напитком. Катрин с наслаждением обхватила озябшими пальцами горячий фаянсовый сосуд, вдыхая пряный живительный запах.

— Вино с корицей, — сказал меховщик, — пейте, пока горячее… А потом вы мне все расскажете. О слугах не беспокойтесь, они на кухне, и моя старушка Маго о них позаботится.

Катрин глотнула обжигающего напитка, и ей сразу стало лучше.

Облокотившись о конторку, Жак Кер внимательно наблюдал за ней, сжав рукой подбородок. Катрин поставила на стол пустую чашу. Щеки ее слегка порозовели, и она даже попыталась улыбнуться.

Теперь я могу говорить. В двух словах обо всем не расскажешь, но я чувствую себя значительно лучше.

Обхватив руками колени, она начала свое повествование. Голос ее звучал спокойно, но в самом этом ровном тоне было что-то бесконечно трогательное. Кер слушал ее, не прерывая ни жестом, ни словом. Он походил на деревянную статую, и его неподвижный силуэт четко вырисовывался в неярком свете свечей. Только в глазах, неотрывно глядящих на Катрин, отражалось все, что он чувствовал.

Катрин уже заканчивала свой рассказ, когда снизу послышался чей-то голос, а затем что — то громыхнуло. Лестница затрещала под тяжелыми шагами. Меховщик, улыбнувшись Кат-чин, направился к двери, а молодая женщина поспешно схватилась за капюшон.

— Не бойтесь! Полагаю, вы будуте рады видеть человека, за которым я сразу же послал.

В темном проеме двери возникла могучая фигура мужчины; на его широких плечах был небрежно накинут черный плащ, открывавший короткий замшевый колет и облегающие штаны того же цвета. Непокорные пряди ярко-рыжих волос падали на блестящие карие глаза, а суровое лицо светилось от радости. С восторженным криком Катрин вскочила и кинулась на шею пришедшему. Это был Ксантрай! Рыжеволосый Ксантрай! Верный соратник Жанны д'Арк и лучший друг Арно де Монсальаи!

При виде Катрин из груди его вырвался радостный возглас. Бесцеремонно обхватив своими ручищами молодую женщину, он оторвал ее от пола, расцеловал в обе щеки и только затем поставил на ноги, но не отпустил. Поворачивая ее перед собой, словно куклу, он вопил:

— Клянусь кишками папы! Откуда вы взялись, Катрин? Вид у вас, как у мокрой кощки, но до чего же я рад вас видеть! А что вы сделали с Монсальви?

— С Арно? Значит, вы ничего не знаете?

Капитан сжал кулаки с исказившимся от ярости лицом.

— Что я должен знать? То, о чем кричат герольды по всему королевству? В этих идиотских эдиктах провозглашают, что Монсальви перешел на сторону англичан. Монсальви? Воплощение чести и благородства? Герой Азенкура? Один из соратников Жанны? Мой Друг?

Последний титул явно был самым почетным в глазах Ксантрая. Однако Катрин даже не улыбнулась. Губы ее дрогнули.

— Многие в это верят. Мессир де Рэ…

— Да разрази его чума вместе с проклятым Ла Тремуйлем! Я срываю со стен эти грязные бумажонки, где только увижу, и выпускаю кишки всем, кто пытается мне помешать. А если замечу, что их читают без моего разрешения, то бью ножнами по голове. Какая невероятная глупость! Чтобы такой человек, как Монсальви, мог совершить предательство, да еще под влиянием женщины, которую ненавидит…

— Это не правда! Он меня любит, — с возмущением прервала Ксантрая Катрин. — Теперь ничто не стоит между нами, ни одно облачко не омрачает нашей великой любви! Если вам нужно доказательство, мессир, взгляните на мой живот!