Страсти по императрице. Трагические любовь и судьба великих женщин - Бенцони Жюльетта

— Возраст тут ни при чем, — пожал плечами великий князь. — Родзянко, как и другие, просто боится.

— Вот потому—то я и считаю, что эта задача ложится на нас, — снова заговорил Юсупов. — Мы должны очистить Россию от этой скверны!

— Я полностью согласен с тобой, но Распутин хитер. Он прекрасно знает, что мы его ненавидим, и опасается. Заманить его в западню будет нелегко.

— Как знать… Да будет вам известно, господа, что этот мужлан с некоторых пор выказывает ко мне завидное расположение и давно требует, чтобы я удостоил его чести посетить этот дом. Почему бы нам этим не воспользоваться?

Почему старец проявляет расположение к Феликсу Юсупову, не очень понятно. Естественно, большую роль тут играет очарование великой княгини Ирины, но, возможно, влияет и личность самого князя. Красота непреодолимо привлекает «божьего человека», а мало кто из мужчин сравнится красотой с молодым князем, имеющим все внешние достоинства в сочетании с признаками высокого происхождения. Если кто—то и способен завлечь старца в ловушку, так это он.

Решили этим воспользоваться — разработан сценарий, исключающий всякую случайность: Юсупов пригласит Распутина к себе в дом пропустить по стаканчику вместе с ним и женой. Это в любом случае сработает — старец уже давно и настойчиво намекает, желая, естественно, увидеться наконец с гордой Ириной.

— Придет он сюда, — объяснял князь, — проведу его в столовую: жена пока занята наверху с друзьями, они скоро уйдут. Столовая выглядит так, словно гости только что вышли из—за стола, но останется достаточно блюд, которые вызовут у гостя аппетит. Нам остается сделать так, чтобы эти яства стали для него последними…

Вечером 29 декабря заговорщики снова собрались во дворце на Мойке, чтобы подготовить сцену к убийству. На кружевную скатерть стола, убранного серебром и цветами, поставили четыре прибора в беспорядке, свидетельствующем об окончании ужина; затем — две тарелки с надрезанными пирожными двух видов: на одной — пирожные с розовым кремом, старец их очень любит, на другой — с шоколадом. Еще не сколько недопитых бутылок вина: мадеры и крымского.

Доктор Лазоверт надел резиновые перчатки, вынул из кармана герметично закрытый флакон, взял нож, разрезал пополам, стараясь не разломать, несколько розовых пирожных. Посыпал на нижние их половинки цианистого калия, сложил половинки, оставив крошки на тарелке. На другой тарелке оставил одно пирожное с шоколадом, откусив половину так, чтобы остались следы зубов. Потом снял перчатки и бросил в огонь.

В это время князь Феликс вынул из стола два флакона с раствором цианида и протянул их Пуришкевичу, попросив наполнить им наполовину два фужера из четырех стоящих на столе: это надо сделать спустя ровно двадцать минут после того, как Юсупов поедет за Распутиным.

Сделав все это, князь Феликс ушел. Наступило время начать казнь. Чтобы не вмешивать ни во что слуг, Юсупов отправил их спать, а доктор Лазоверт, переодевшись шофером, сел за руль шикарного лимузина князя. Поехали на Гороховую…

Распутин отправился с ними, ничего не подозревая. Перспектива провести веселый вечер в интимном кругу, с Феликсом и недоступной, но такой красивой княгиней Ириной — не сомневался, ее снисходительный муж предоставит на десерт (многие мужья именно так и поступали), — привела его в хорошее настроение. Войдя в вестибюль дворца, однако, насупил брови, услышав шум голосов и эхо американской песенки, доносившейся из граммофона…

— Это еще что такое?.. Здесь что, праздник? Я думал, будем одни…

— Пустяки, к жене пришли друзья, они все в салоне на втором этаже, скоро уйдут. Идемте в столовую — подождем, пока она с ними простится, а пока выпьем чаю, чтобы скоротать время.

Большая столовая на первом этаже красовалась в описанном состоянии. Распутин посмотрел на мебель, украшение комнаты, на столовое серебро, но вначале отказался от вина.

— Ты пригласил меня выпить чайку, вот и выпью! — заявил он растерявшемуся хозяину.

Тот мысленно обругал себя дураком, но опомнился, увидев, что Распутин, налив чаю, с удовольствием съел одно розовое пирожное, потом другое, потом третье…

Юсупов, затаив дыхание, ждал: старец под действием яда в любую секунду может упасть к его ногам… Ничего подобного: явно ничего не чувствуя, тот без устали говорил, похваляясь своими достоинствами и необычайной защитой, что оказывает ему Господь всемогущий.

Чай все же не утолил его жажды — попросил налить вина. Князь налил крымского в бокал с раствором цианистого калия и протянул старцу. Тот стоя выпил все до последней капли… и остался стоять.