Любовь контрабандиста - Картленд Барбара

— Разумеется, нет, — произнес он медленно, как будто на ходу подбирая слова. — Там не было ничего, что оказалось бы мне по средствам, — впрочем, я ведь не богач и не любитель азартных игр.

Леона поняла, что он умышленно был невежлив с нею. Но ее это не волновало. Ей достаточно было знать, что хотя бы на мгновение лорд Чард не будет неотступно следовать за нею, что его близость не будет побуждать в ней странное и неудержимое желание прильнуть к его груди и рассказать о том, какой ужас охватывает ее душу перед лицом предстоявшего ей испытания.

Николас Уэстон добавил что-то еще, и она, должно быть, ответила ему, хотя сама не сознавала, что именно.

Она слышала только, как чей-то громовой голос объявил, что обед подан, и обнаружила, как какой-то незнакомец, которого она никогда не встречала раньше, поклонился ей и предложил руку.

По-видимому, на протяжении всего обеда она беспечно щебетала с ним, до нее доносился его смех, а джентльмен по другую руку с не меньшим рвением стремился завоевать ее расположение. Леона не имела ни малейшего понятия, о чем она говорила, замечая лишь, как течет время. И пока одна перемена блюд следовала за другой и множество лакеев уносили позолоченные тарелки лишь для того, чтобы заменить их новыми, большие мраморные часы на камине отстукивали минуту за минутой.

Наконец около девяти часов обед окончился. Герцогиня поднялась со стула и дала знак остальным дамам, что настала пора покинуть комнату.

— Мне еще многое надо сообщить вам, моя белокурая волшебница, — шепотом обратился к ней молодой человек, сидевший по правую руку от нее. — Я буду уповать на то, что джентльмены не слишком долго задержатся за портвейном и разговорами.

Леона улыбнулась ему, но ничего не ответила. Направляясь к двери, она поймала на себе взгляд Хьюго и догадалась, как нелегко ему было придавать своему лицу равнодушное и непроницаемое выражение.

Она скорее чувствовала, чем сознавала, что лорд Чард тоже смотрел на нее. Она ощущала на себе его проникновенный взгляд, но не решилась обернуться.

Вместо этого, чуть понурив голову, она последовала за герцогиней. Остальные дамы вышли вместе с нею, их пышные юбки колыхались над ковром, словно паруса кораблей в открытом море.

Когда они оказались в гостиной, Леона, глубоко вздохнув, подошла к герцогине и выждала мгновение, прежде чем ей удалось привлечь к себе внимание.

— Что такое, моя прелесть? — спросила герцогиня, едва заметив, что Леона желает поговорить с нею.

— Я должна попросить извинения у вашей милости, — ответила Леона. — У меня так ужасно болит голова, что мне кажется, будто мой лоб раскалывается надвое.

Если я потихоньку поднимусь к себе наверх, никто не заметит моего отсутствия, но мне ни в коем случае не хотелось бы вас затруднять.

— О, моя дорогая, я очень сожалею! — воскликнула герцогиня, сама доброта и сочувствие. — Позовите Мари, как только окажетесь у себя в комнате, и попросите ее принести мою нюхательную соль, а если вы не сможете заснуть, примите небольшую дозу лауданума.

Я всегда прибегаю к нему, когда у меня случается мигрень. — После короткой паузы она добавила:

— Вы одержали множество побед сегодня вечером. Я не сомневаюсь, что, когда джентльмены присоединятся к нам, они будут разочарованы, не застав вас здесь.

— Мне бы хотелось остаться, — пробормотала Леона слегка рассеянно. — Но у меня стучит в висках, и мне кажется, что слишком многолюдное общество может меня утомить.

Она действительно чувствовала сильнейшую пульсацию в висках и в сердце тоже, охваченная внезапным страхом и мрачными предчувствиями при мысли о лежавшей на ней обязанности.

— Не забудьте непременно позвонить Мари, — увещевала ее герцогиня, и, когда Леона добралась до своей комнаты, она решила, что будет лучше довести игру до конца, поступив так, как ей сказали.

Мари была столь же исполнена сострадания, как и герцогиня.

— Mon Dieu, quel dommage!¹⁸ — воскликнула она, — Как раз тогда, когда ma'm'selle выглядит так привлекательно. Helas¹⁹, придется подождать до следующего раза. Я принесу нюхательную соль.

Она поставила ее рядом с кроватью вместе с еще каким-то флаконом и помогла Леоне раздеться.

— Я не стану принимать лауданум, — сказала Леона, — разве только если меня будет мучить бессонница. Сейчас я так устала, что единственно прошу меня не беспокоить. Пожалуйста, не позволяйте никому будить меня.