Исповедь рогоносца - Бенцони Жюльетта

– Разве я не предупреждал вас о том, что, действуя подобным образом, вы прикладываете усилия лишь к тому, чтобы оказаться за решеткой? – упрекнул племянника священнослужитель.

– Да хоть бы мне даже и голову отрубили! Нет уж, дядюшка! Скажите, что в этой печальной истории делать со священной клятвой, которую мы с Атенаис произнесли перед алтарем? Закон божий гласит: «Не разделяй того, что Мною соединено». А как, по-вашему, поступает король?

– Король не прав, Луи, но все-таки вам не следовало устраивать столько шума. Над вами же смеются…

– Смеются надо мной? Ну и пусть! Я сам над собой смеюсь! Я смешон! Этого не скроешь. Ну, подумайте только! Муж, который любит свою жену и хочет, чтобы ему ее вернули! Для нашего времени не придумать более комической фигуры!.. Но даже у подножия эшафота я буду требовать того же. Пусть веселится весь Париж. Я не понимаю, как она могла до такой степени перемениться. Она забыла даже о том, что у нас двое детей!

Голос маркиза стал сумрачным, как вечерний свет, проникавший в камеру. Башенные часы Сен-Жермен-л'Оксерруа пробили восемь раз. Архиепископ встал и положил руку на плечо племянника, желая хоть немного успокоить его.

– Именно о ваших детях вам и следует в первую очередь подумать, Луи! О них и об их будущем, раз уж мать не хочет об этом позаботиться. Вы совсем не богаты… Если вы пообещаете мне вести себя спокойнее, я дам вам слово, что снова повидаюсь с вашей женой, пусть даже и ценой скандала. Она проявляет неописуемые эгоизм и жестокость. Пора ей услышать правду о себе самой.

Монтеспан быстро схватил руку священника и поцеловал ее.

– Спасибо, дядюшка, – с неожиданным смирением сказал он. – Если она выслушает вас, если вам удастся возвратить ее мне, знайте, что вы вернете мне больше чем жизнь! Я буду с нетерпением ждать результатов вашего посольства.

…Правду сказать, архиепископ Санса был не единственным, кого волновала судьба Монтеспана. Великая Мадемуазель также не забыла узника, и ее доброе сердце трепетало, когда она думала о его печальной участи.

Двор в то время перебрался в Шамбор, чтобы поохотиться. Наступило 4 октября. Лес был золотисто-рыжим, совсем как шевелюра новой королевской фаворитки. Все дни проходили в погоне за оленем или кабаном, по ночам устраивались самые разнообразные празднества, на которых прекрасная маркиза де Монтеспан, по всеобщему признанию, была некоронованной королевой. С тех пор как Луи заперли в Фор-л'Эвеке, ей стало куда легче дышать.

Мадемуазель с ее добрыми намерениями свалилась ей на голову, как камень в болото, испортив всякую радость. Вечером 4 октября принцесса явилась в апартаменты маркизы, где та наряжалась к очередному балу, и, не выбирая слов, объявила фаворитке, что ее нынешнее поведение более чем скандально. Было бы неплохо, вместо того чтобы танцевать с королем на балу, хоть на минуту вспомнить о муже, томящемся по ее вине в темнице. Естественно, подобная откровенность вовсе не доставила удовольствия любовнице Людовика XIV.

– Вашему Высочеству угодно дать мне понять, что я должна добиваться его освобождения? Но ведь я только-только вздохнула свободно!

– О! Мне это представляется совершенно естественным! В конце концов… Или, вернее, прежде всего, Луи остается вашим супругом, дорогая моя! Я знаю многих, кому очень не нравится его заточение. Церкви, например, и среди других – архиепископу Санса…

– Ах, этому!.. – пренебрежительно промолвила маркиза.

– Он ваш дядя по свойству, и он – князь церкви. Если он обратится в Рим с просьбой оценить ваше поведение, то… я в общем-то и не знаю, как тогда поступит мой кузен. Вспомните, что он – и это главное! – прежде всего Всехристианнейший король…

Тут было над чем подумать. Госпожа де Монтеспан была так пламенно влюблена в короля, или, что вернее, так ценила тот триумф, которого достигла благодаря его любви к ней, что совсем позабыла о муже. А ведь с какой нежностью еще недавно относилась она к бедняге Луи, которого теперь ей казалось таким удобным и уместным держать в темнице. Тем не менее, казалось, ее убедили доводы, высказанные Мадемуазель.

– Ну, хорошо. Скоро я увижусь с королем и…

– Не «скоро», а сейчас же! Вот он идет сюда… – ответила Мадемуазель.

Маркиза послушно направилась к королю, который в это время входил в ее апартаменты, окруженный блестящей компанией придворных в охотничьих костюмах. В тот же вечер приказ об освобождении маркиза де Монтеспана был отправлен в Париж, но… Но за ним тут же последовал новый приказ. На этот раз гласивший, что нежеланный муж обязан покинуть столицу в двадцать четыре часа и перебраться в одно из своих поместий в Гиени с официальным запретом выезжать оттуда вплоть до специального королевского разрешения. Монтеспан перестал быть узником, он превратился в изгнанника. Скандал не утихал по-прежнему.