Слезы печали - Холт Виктория

— Я просто не представляю, что там происходило все эти годы.

— Очевидно, молитвенные собрания в банкетном зале и соломенные тюфяки вместо роскошных кроватей. Ясно одно: там не нашлось никого вроде хитроумного Карлтона.

— Он тебе понравился?

— Я знаю таких людей. Грубый, властный, желающий всеми помыкать. Я ему не понравилась, а у меня есть одна человеческая слабость: я не люблю людей, которые не любят меня.

— Это было для тебя в новинку — не произвести впечатления на мужчину.

— Редкий случай, уверяю тебя.

— И ты не восприняла это как вызов?

— Только не со стороны такого властного и самонадеянного типа, как твой родственник. — Тон ее голоса вдруг изменился, и я впервые услышала в нем нотки отчаяния. — Если ты уедешь в Эверсли-корт… а я уверена, что они хотят этого… то как же я?

— Ты поедешь со мной.

— Думаешь, меня встретят с распростертыми объятиями? Беспутную женщину, нагулявшую ребенка?

— Не надо так говорить, Харриет. Ты же знаешь, что я хочу, чтобы ты всегда была рядом со мной.

— Милая Арабелла, пойми, что никто не питает ко мне добрых чувств. Леди Эверсли не любит меня и даже не пытается этого скрыть.

— Из-за Карлотты.

— Неважно, по какой причине. Главное, что это так. Мне нельзя туда ехать. А твои родители? Захотят ли они пригласить меня в Фар-Фламстед или куда там они поедут? Попытайся рассуждать здраво, Арабелла. Куда я денусь?

— О, Харриет, ты так долго жила с нами… Я не смогу обойтись без тебя.

— Придется обойтись. Так все и будет. Я ничего не ответила, потому что она говорила правду. Я знала, что леди Эверсли не захочет видеть ее в своем доме и что у моей матери тоже существуют определенные подозрения на ее счет. Лукас и остальные дети обожали ее, но кто же к ним прислушается? Меня испугало ее настроение, и я твердо сказала:

— Неважно, что скажут Эверсли, увидев, что ты приехала со мной, Харриет. Ты не причинила им никакого вреда. Эдвин обожал тебя. Конечно, их неприятно поразило бы присутствие маленького Ли, если бы они узнали правду. Ведь считается, что дамы не должны заводить детей вне брака. С прислугой дело другое, и моя мать всегда старалась помочь девушкам, оказавшимся в таком положении.

— Может быть, ко мне отнесутся с той же снисходительностью, что и к служанкам, — сказала Харриет с улыбкой.

И уж не знаю, по какой причине, но мы обе расхохотались.

Харриет подошла поближе и нежно поцеловала меня в лоб.

— Не беспокойся за меня, — сказала она. — Я сумею позаботиться о себе, когда настанет пора. Не волнуйся!

Она вышла, оставив меня одну. Она была права. Я знала, что она способна позаботиться о себе. Но в душе я надеялась, что она поедет со мной. Я не представляла себе жизни без Харриет.

Новости поступали непрерывно. Лондон и флот высказались за короля. Это значило, что, как только король будет готов к отплытию домой, он спокойно может отправляться.

В лондонской ратуше установили статую короля, а республиканская армия была резко сокращена. И это еще не все. Тут же поступило сообщение о том, что Карл был торжественно признан королем в Лондоне и в Вестминстере. Этот день стал считаться официальным праздником, знаменующим окончание существования республики и возвращение монарха на трон.

А потом пришла самая главная новость. Делегация, состоящая из шести лордов и двенадцати членов палаты общин, прибыла в Гаагу и привезла приглашение королю. Его просили вернуться в его королевство. Двадцать девятого мая был день рождения Карла, и казалось уместным назначить его торжественный въезд в Лондон именно на этот день.

Итак, свершилось! Мы возвращаемся. Кажется, со всей Франции собрались наши товарищи по изгнанию. Все они направлялись на побережье, и у нас в замке постоянно были гости. Слугам всегда нравилось принимать гостей, но сейчас это не доставляло им радости. Они знали, что вскоре мы с ними расстанемся. Иногда я даже побаивалась, что мадам Ламбар похитит и спрячет младенцев, чтобы не позволить нам забрать их. Меланхоличное настроение обитателей замка резко контрастировало с радостью гостей, но вообще все это было очень трогательно. Мы тоже не очень веселились, поскольку теперь, когда земля обетованная уже появилась на горизонте, у нас родились мысли о неизбежной разлуке с теми, кого мы успели полюбить.

— Мы приедем к вам погостить, мадам Ламбар, — говорила я. — А вы должны приехать к нам. Я буду привозить к вам Эдвина, чтобы вы полюбовались на него.