Ах, Париж! - Картленд Барбара

Гардения закрыла глаза. Ей казалось, что она опустилась на самую последнюю ступень унижения. Внезапно она вспомнила, что Генриетта сказала о тете Лили. Возможно ли, чтобы это было правдой? Неужели все до одного в этом городе безнравственны и порочны? Гардению охватило страстное желание убежать, уехать назад в Англию, забыть обо всем, что здесь произошло, найти себе пристанище среди людей своего круга и вести скромный и добродетельный образ жизни.

Но у нее не было денег, у нее вообще ничего не было. Даже одежда была куплена ее тетей — родственницей, которую любая продажная женщина могла публично оскорбить.

Пока Гардения добралась до Мабийон-Хауса, она дважды чуть не лишилась сознания. Слова Генриетты все еще звучали у нее в ушах, и она в ужасе стала вспоминать все разговоры с мужчинами, которых встречала со времени своего приезда в Париж. Она начала понимать, что по своей наивности не постигала их истинного смысла. Теперь ей становились понятными и намеки Берти, и притязания графа. Теперь она знала, почему мужчины, посещавшие Мабийон-Хаус, бросали на нее такие жадные взгляды, или почему во время ее прогулок в парке все встречные окидывали ее таким раздевающим взглядом.

— Я должна уехать! Я должна уехать! — шептала она, в отчаянии спрашивая себя, что же ей делать и куда ехать.

Старый дребезжащий фиакр остановился у дверей Мабийон-Хауса. Лакей открыл дверцу и помог ей выйти.

— Пожалуйста, заплатите извозчику, — сказала она, поднимаясь по ступеням.

Постепенно к Гардении возвращались силы, и она чувствовала себя в состоянии встретиться с тетей и потребовать от нее объяснения. Ей была уже известна правда, но она хотела получить подтверждение из уст самой герцогини, чтобы развеять последние сомнения. Ее уже обманули однажды благодаря ее наивности и незнанию жизни, и ей не хотелось повторять эту ошибку.

Мажордом поспешно вышел в холл.

— Где ее светлость? — спросила Гардения и сама почувствовала, как резко прозвучал ее голос.

— Ее светлость еще не спускалась вниз, — ответил мажордом. — Машина была заказана на час сорок пять, — он взглянул на часы, — сейчас только час сорок, мадемуазель.

— Я поднимусь к ней, — сказала Гардения.

Не успела она положить руку на перила, как у дверей послышался знакомый голос:

— Я хотел бы поговорить с мисс Уидон.

Лакей шире растворил двери, и она увидела стоящего на пороге Берти.

— Гардения, мне необходимо срочно поговорить с вами. Это очень важно, — сказал он.

— Простите, но… — начала Гардения, чувствуя неприязнь к Берти за то, что он тоже хотел оскорбить ее невинность и столкнуть ее на уровень Генриетты и ей подобных.

— Не будьте идиоткой, — сказал он почти грубо. — Говорю же вам, это крайне важно.

Он схватил ее за руку и, к ее изумлению, почти силой втолкнул в маленький кабинет, в который лорд Харткорт когда-то отнес ее после того, как она потеряла сознание в тот первый вечер. Он вошел вслед за ней, закрыл за собой дверь и прислонился к косяку.

— В чем дело? — спросила Гардения.

Ей не терпелось поскорее добраться до своей тетушки, и ее раздражала любая задержка.

— Послушайте, Гардения, я пришел предупредить вас, хотя этим я нарушаю свой служебный долг, — сказал он. — Вашу тетушку арестуют с минуты на минуту.

Гардения уставилась на него, решив, что он лишился рассудка.

— О чем вы говорите? — спросила она.

— Пьер Гозлен находится в Сюртэ с прошлой ночи, — ответил Берти. — Мне сказали, он признался в том, что продавал военные секреты Франции немцам и что ему платил барон фон Кнезбех.

— Барон? — воскликнула Гардения. — Но наверняка моя тетушка не имеет к этому…

— Ваша тетушка замешана во всем этом, — сказал Берти, — у меня нет причин не доверять моим информаторам, которые в курсе всего, что здесь происходило.

— Но барон… барон обязан спасти ее! — вскричала Гардения.

— Барон уже покинул Париж, — сообщил ей Берти.

— В таком случае тете Лили придется одной отвечать…

Берти перебил ее:

— Неужели вы не видите, Гардения, что у вас есть лишь одна возможность! Уезжайте, сейчас же, немедленно! Я волнуюсь вовсе не за вашу тетушку, а за вас. Я не хочу, чтобы вы оказались втянуты во все это лишь потому, что жили в этом доме. В Сюртэ никогда не поверят, что вы не были частью этой проклятой шпионской сети!

Гардения почувствовала, как кровь отхлынула от ее лица. Если лорд Харткорт расскажет, как она приезжала к нему на квартиру, никто не усомнится в ее виновности.